Сибирские огни, № 09, 1971

О которых он прочитал уже много литературы (и Гарин-Михайловский, и Лесков, и Мельников-Печерский, и Чехов), «присушили» его сердце к этим краям, и о пи­ сателях, живущих и работающих там, Александр Николаевич писал с первых дней своей критической деятельности и до последнего дня. Причем этот интерес ширился, углублялся и, наконец, вырос в большую тему, которой он мечтал посвятить себя (с 1965 года Александр Николаевич приступил к работе над циклом «Во глубине России»)» (из письма Н. Макаровой к автору этих строк). Можно было бы много говорить о работах А. Макарова, посвященных сибир­ ским писателям и—шире —образу Сибири в литературе (тема эта могла бы стать предметом интересной критической работы); но даже выборочный перечень доста­ точно красноречив. А. Макаров пишет о произведениях, отражающих прошлое Сибири, Урала, Дальнего Востока и их сегодня; пишет с удивительной последовательностью и постоянством, как бы накапливая материал для будущей «критической повести» (жанр новый в нашей критике, который Александр Николаевич только еще нащупывал, к кото­ рому выходил в своей работе об Астафьеве). Он пишет о «Емельяне Пугачеве» Шишкова и «Мы идем в Индию» Вс. Иванова, о «Даурии» Седых и произведениях Семушкина и Задорнова, о записках И. Ирошниковой «Где-то в Сибири» и романе Георгия Маркова «Соль земли», о повестях Залыгина и Липатоба, стихах Светланы Кузнецовой и Вас. Казанцева, о сибирской теме в поэме Твардовского «За далью—даль» а о поэме Евтушенко «Братская ГЭС». Его интерес к Сибири—этому, по слову поэта, «опорному краю державы» — не был преходящим: его устойчивость объяснялась и рас­ тущим значением Сибири в жизни страны, и тем, что А. Макарову —критику глубоко русскому, народному, с ярко выраженными национальными истоками—оказались как-то удивительно близки истинно русский революционный размах Сибири, масштабность ее цел, свершений, конфликтов, могучесть ее людей. От рецензий на отдельные произве- демия он закономерно движется к литературным портретам мастеров, к статьям о судь­ бах «малых» литератур, о молодой прозе Сибири. Чем глубже А. Макаров вживался в тему, тем больше его возмущали факты легковесного, «с налету», подхода к ней. На занятиях руководимого им творческого семинара на Высших литературных курсах (ВЛК) он не раз негодовал по поводу того, что некоторые писали о Сибири так, словно они —целинники-первооткрыватели, словно до них там и «туземцев не было». Сам же А. Макаров чем дальше, тем больше зажигается темой Сибири, видит в ней передний край литературы. Так созревает намерение написать цикл статей «Во глубине России». Н. Макарова свидетельствует (в том же письме): «Решение писать тему «Во глу­ бине России» побудило Александра Николаевича по мере возможности (насколько это разрешали его многообразные общественно-творческие обязанности) в своих по­ ездках все более углубляться в Россию: Ижевск, Оренбург, Пермь... В 1967 году мы должны были поехать в Новосибирск и на Дальний Восток (последняя поездка 'не состоялась из-за болезни Александра Николаевича). В этих поездках Александр Ни­ колаевич ведет интересные дневники, в которых выступает не совсем обычно для критика: записывает встречи и разговоры с людьми разных профессий, фиксирует их судьбы, настроения, их отношение к литературе и т. д.» Эти записи похожи скорее на «заготовки» для очерка, чем для критической статьи. Однако очерков А. Макаров не писал. А материал, накопленный в поездках и зафикси­ рованный в дневниках, отразился какими-то своими сторонами в его последних стать­ ях, прежде всего —в цикле «Во глубине России». Без того душевного, жизненного опы­ та, который вынес писатель из этих поездок, ему, может быть, не оказались бы такими близкими пути-дороги героев Виктора Астафьева. Блестящая статья об Астафьеве яви­ лась первой из работ этого цикла; ей же, увы, суждено было стать и одним из послед­ них произведений критика. Второй должна была быть статья о поэзии «глубинок», в частности, о Василии Казанцеве. «Уже был собран весь материал,—свидетельствует в том же письме Н. Ф. Макарова,— несколько раз Александр Николаевич встречался с Казанцевым, есть книжка «Прикосновение» с подробными пометками критика, с замеча­ ниями на полях —статья должна была быть, как видно, большой, со многими пробле­ мами развития нашей современной поэзии, с раскрытием духовного облика современ­ ного человека (мир его мыслей, отношение к природе, единство с нею, мир борьбы, исканий, сложных и благородных чувств)». Статья осталась неоконченной —помешала болезнь... Однако теме Сибири Алек­ сандр Николаевич был верен до конца: она звучит и в последней, уже посмертно опуб­ ликованной его работе —о Галине Николаевой... В работе А. Макарова над сибирской темой есть еще один «пласт», до сих неиз­ вестный читателю, но представляющий большой интерес. Речь идет о таком незаметном, но по-своему весьма действенном жанре, как внутренняя рецензия. Жанр этот, естественно, не на виду у читателя. А ведь от внутренней рецензии зависит не только «пойдет —не пойдет» —от глубины понимания вещи рецен­ зентом зависит во многом характер редакторской работы над произведением, на­ правление этой работы. Как часты еще у нас случаи некомпетентного, нечуткого вме- (