Сибирские огни, № 09, 1971

Марья Ивановна ростом с Гуся, но в плечах шире. Лицо у нее гру­ бое, мужское, и носит она мужской свитер. Он так и подпирает ей под­ бородок. >— Что-что? —переспрашивает Гусь.—Кто, вы говорите? - Логинов, Портновский, Вайнштейн...— голос у воспитательницы, как простуженная труба. Гусь проглатывает кадык, вспоминает наши лица. Мое имя ему ни­ чего не говорит, Вайнштейн? Низенький такой, вспыльчивый? Лешку Гусь помнит. Однажды Гусь запер его в изолятор, а Лешка сломал окно и сбежал. Да еще пригрозил зарезать Гуся. Тому передали. «Фу, разбойник!—думает Гусь.—Туда ему и дорога». — Логинова жаль,— говорит он с присвистом. У Гуся нет двух пе­ редних зубов, и говорит он то шепелявя, то присвистывая.—Способный был мальчик, усидчивый. Хорошо выпиливал. И тут я вспоминаю комнату Гуся. В ней всегда неприбрано, грязно. Окна от холода заткнуты тряпками. На полу окурки (Гусь много ку­ рит), подсолнечная шелуха. Даже к столу не подойдешь: тесно. А стол у Гуся не просто стол, а верстак. На нем он выпиливает свои фигуры. Гусь не только завуч, он еще и мастер. Пахнет в комнате Гуся клеем и стружками, и весело поет лобзик. Тоненько поет, как комар. А из-под лобзика сыплется пыль. Мудрит Гусь над фанерой, выдумывает. То полку выпилит, то рамку для портре­ та. У него этими рамками и полками все стены увешаны. На одной сте­ не полки, на другой рамки. В рамках фотографии Гуся с женой. Вот они молодые, голова к голове. Вот постарше, на коленях у Гуся ребенок. Вот второй ребенок на коленях у его жены. Гусь на этих фотографиях молодой, красивый. Густые волосы заче­ саны на пробор, галстук, белая рубашка. Кажется, смотрит Гусь на свою комнату и удивляется: неужели это я здесь живу? Все в комнате Гуся казенное. Казенная кровать, покрывало на ней, подушки. И табуретка под Гусем тоже детдомовская —не нажил Гусь своей. Сидит Гусь на этой табуретке, пыхтит самокруткой, пилит. Пальцы у него длинные, тонкие. Он ими шевелит, перебирает, складывает и рас­ кладывает. Как будто заклинания какие-то произносит. А потом, смот­ ришь, в руках у него фигура. Из фанеры загогулина, виток. Он этот ви­ ток с другим соединяет, с третьим. И вот это не виток, а орнамент. Ви­ ток к витку —получается рамка. Смотрит на нее Гусь, языком щелкает: нравится она ему. А если не понравится —он тут же эту рамку об пол! Да еще ногами топчет. Не любит Гусь, когда у него не получается, краснеет весь, плю­ ется. У Гуся туберкулез, и мы его боимся. Если разойдется Гусь, лучше не попадайся ему. Рука у него горячая. Однажды его Сашка Морозов обидел, Гусьза полено схватился. Так и бежал за Сашкой по коридору с поленом. Чаще всего у Гуся торчал Витька. Витька спокойный, если Гусь рас­ сердится —промолчит. Поднимет упавшую кисточку, краски разведет. Даст Гусю прикурить от уголька. И Гусь успокаивается, отходит. С помощью Витьки Гусь всю свою комнату изукрасил. Рамки и по­ лочки отделал в разные цвета. И заиграла комната, как трубка калей­ доскопа. А однажды он в ней надолго заперся. Мы уже решили: пропал Гусь, умер. Но он никуда не исчезал. Он сидел за своей дверью и что-то там делал. Что? Этого никто не знал. ( Гусь кашлял, стучал молотком, иногда взвизгивал лобзик. Потом