Сибирские огни, № 09, 1971

Но никто не дружил с ним. От Капусты всегда шел неприятный запах. От него старались отодвинуться, обойти стороной. Капуста ел, спал и ходил один. Пусто в палате, Важен на топчане, да Капуста возле окна: смотрит на улицу, молчит. Только в день бани Капуста и живет. У него новая простыня на тю­ фяке, новая рубашка, кальсоны. И сам он пахнет мылом, только водой и мылом. Это мгновенье счастливое: к Капусте подходят, заговаривают. Но наступает ночь, и он, как на казнь, ложится в постель. Вчера сдернули одеяло с капустиного топчана —пусто. Ждали, ждали, что он появится, ждали до обеда, потом, когда прошел обед, до ужина. Капуста пропал. Я думал, он вернется. Даже хотел этого. Если б он вернулся, мне было бы легче. Так бывало: убегал пацан, а потом возвращался. Не вы­ держивал в дороге, замерзал, продавал с себя все. И когда уже ничего не оставалось делать, возвращался в детдом. Его прощали, принимали. Прошел день, другой. Прошла неделя. Топчан Капусты стоял пу­ стой. Потом его выставили в коридор. * * * Восьмого марта приехали в детдом «вербовщики». Я хорошо запом­ нил этот день — вечером мы должны были идти к Лене. На этот раз при­ глашала нас она. Сидя сзади нее в классе и глядя на ее косу, я сочинял стихи. Кроме стихов, мне нечего было ей дарить. Я сидел, карябал бумагу пером, и у меня ни черта не получалось. Выходила какая-то чепуха. Я, наверно, от тебя уеду, Я уеду от тебя навек... Я понял, что у меня ничего не получится, и изорвал стихи в клочья. А после уроков явились «вербовщики». Они приезжали каждую вес­ ну и увозили пацанов в ремесленное. Брали тех, кто хочет, и тех, кто не хочет. Если подрос парень, пора ему работать. Хватит бить баклуши и есть дармовой хлеб. Большинство шли с охотой. Все-таки что-то новое. И потом — ремес­ ленное не детдом. Там подучишься, пойдешь на завод. Рабочая зарпла­ та и рабочая карточка. Уезжавшие писали письма. Рассказывали, что живут вольготно, хо­ дят в кино. Хвастались, что работают на станках, вытачивают детали. Письма шли из Кемерова, из Челябинска. Я не хотел в ремесленное, я хотел в Москву. Но на этот раз, если бы меня взяли, я бы пошел. Если б взяли нас троих: меня, Лешку и Витьку. Мы явились к директору. Директор в детдоме женщина. Она красит губы и брови, но пацаны ей прощают. Прощают потому, что она красивая. Нет такой красивой женщины во всем Камушино. Глаза у нее серые, брови черные, а волосы русые и уложены круп­ ными локонами. Ходит директорша в черном платье и хромовых сапож­ ках. Пацаны слушаются ее. В кабинете директорши сидели «вербовщики». Лешка сказал: