Сибирские огни, № 09, 1971

— Не знаю...—шепчет Лешка. Через минуту он уже спит. А я никак не могу заснуть. Лешка спро­ сил: «К кому?..» Мне не к кому бежать в Москву. Там только сестра и тетка. Отца я потерял, когда мне было семь лет. А мама... Вечером мама пришла с работы, сняла берет и присела на тахту. Я побежал на кухню и поставил чайник. Мама любила пить чай с бубликами, и я принес для нее бублик. Я напоил ее чаем и сказал: «Ма­ ма, ляг, отдохни». Она прилегла на подушку и тут же заснула. Разбудила ее сиренй. Начался налет. Радио позвало всех в бомбоубежище. Мама быстро оде­ ла меня, и мы побежали в метро. У меня под мышкой было одеяло, на маме противогазная сумка через плечо. У входа в метро она выпустила мою руку и, поцеловав, сказала: — Иди! Я заупрямился: — Мама, я с тобой! — Иди! Иди! Все будет хорошо! Целый месяц мы с ней так прощались, и все было хорошо. Я ноче­ вал в метро, а мама дежурила на крыше, тушила зажигалки. Утром мы встречались, и мама шла на работу. В ту ночь в метро погас свет. Что-то сильно ухнуло над нами, и люстры зашатались под потолком, погасли. А утром мама не пришла... * * * Морозы кончились, март наступил. Если вдруг и вдарит мороз, не­ надолго: тут же отпустит. И ночи пошли сырые, темные. Запахло в этих ночах дорогой, угольным дымом, оттаявшими шпалами. Хоть становись и иди по этим шпалам домой, в Москву. Мы втроем торчим на станции. Ходим смотреть на поезда. Поезда идут один за другим. Все товарняки в одну сторону — на запад. Это та сторона, откуда мы приехали. С тех пор я дальше семафора в той сто­ роне не бывал. А поезда уходят за семафор и дальше. Я смотрю, как скрывается последний вагон, и думаю: неужели там все, как было? Урал, за Уралом Волга, а потом Москва? Камушино — станция узловая, здесь останавливаются даже воин­ ские. Солдаты угощают нас хлебом, тушенкой. В теплушках играют гар­ мошки, поют песни. Кажется, они едут не на фронт, а возвращаются с фронта. Клянчим: «Возьмите нас с собой». Не берут. Витька высматривает «Катюши». Он уверен, что его отец воюет на «Катюшах». Сначала был на танках, теперь на «Катюшах». Витька го­ ворит, что его отец лучший комбайнер района, не может быть, чтоб его не пересадили на «Катюшу».. Но «Катюш» нет. Что-то замаскированное хвоей и брезентом стоит на платформах, но что? Может быть, танки, может быть, пушки. В детдоме начались бега. Весною всегда бегут. Бегут те, у кого род­ ных нет, кого никто не вызовет, не найдет. Они еще до войны знали, что у них ни отца, ни матери. И вдруг сбежал Капуста. Никто не ждал, что он сбежит. Капуста был самый несчастный в нашей палате: он мочился в кровать. Его били. Сначала каждое утро, как только он поднимался и оказывалось, что его дюфяк мокр. Потом реже. Ко всему привыкают, привыкли и к Капусте.