Сибирские огни, № 09, 1971

О черт возьми, над синей бездной хоть на минуту бы исчез незнанья занавес железный, раскрыв нам уши, наконец! Я сам бы взвыл, услышав эти мольбы и стоны над рекой,— и вмиг и удочки, и сети порвал бы собственной рукой. И, тайну вечную постигший, себя ругал бы: «Живоглот! Проси прощения!» Но тише... Постойте, \- кажется, клюет! Ч Е Р Н Ы Е О ЧКИ Такую злую небыль подсунуть бы врагу: черны земля и небо на летнем берегу. Таким на солнце можно смотреть, не щуря глаз. Но это ведь не модно, но это не для нас. Черны трава и листья, черны и свет, и тень, чернее,трубочиста цветущая сирень... Глазастые девчонки блюдут велик ей пост: надвинут заслонки на пару дивных звезд. У этой молодежи на пляже в выходной ужели в сердце тоже черно, хоть волком вой! И соколы-ребята взялись во цвете лет за черной дымкой прятать от сердца белый свет Да нет, не вижу, что ли,— какой тут разговор: в душе сплошные зори, ликующий простор. Вон Пушкина листают. Родные дурачки, да кто ж его читает сквозь черные очки!