Сибирские огни № 08 - 1971

Ли в переводе означает — слива, и это очень подходит к ней: круглые щечки, косички, перевязанные резинками, торчат в разные сто- роны сидит над своей машинкой, огромной на весь стол, типа набор­ ной кассы в типографии, и ловит очередной иероглиф, производитель­ ность десять букв в час. Ли-тунчжи — новобрачная, на станции только что была свадьба в красном уголке. Они стояли на сцене, она и жених — техник-нормировщик, и каждый из коллектива высказывал, на сколько они достойны друг друга, с точки зрения идеологии. На другой день пос­ ле свадьбы контора не работала — конторщики толклись около стола жениха и шумно обсуждали что-то, а невеста краснела, как слива, и выбегала на кухню. Собрание на станции — явление постоянное. Контора пуста — все ушли на дискуссию: как поднять производительность труда. Контора заседает с утра, потом продолжает после обеда, потом собрание пере­ носится на утро. Звонят телефоны, Лелька отвечает: Лян-тунчжи ушел в южный парк. Лян-тунчжи мучается с внедрением тормозных башмаков — стан­ цию лихорадит при переходе на новые рельсы. На перроне провожают советских командированных. Лелька с Ири­ ной сидят за своими столами около окна и видят: товарищ Цуй произ­ носит речь, начальник пожимает руки отъезжающим. Потом поезд от­ ходит, и китайский состав техбюро возвращается на свои места. Они никогда не дружили прежде; слишком разные — Лелька в своем С СМ и Ирина — «явно не наш человек», как говорил Юрка. А теперь, когда оказались вдвоем на станции, как на необитаемом острове, все различие их отошло куда-то в сторону. И они говорят о самом главном: о Юрке, который ничего не понял, и о Сарычеве... Лелька даже в мыслях не могла допустить такого: Ирина и Сары­ чев! Потому что Сарычев, с его большой звездой на погонах, был абсо­ лютно выше и вне понятия ее о страстях человеческих. И.подумать только — это случилось в Управлении, когда они вместе с Ириной ожидали у дверей его кабинета рецензий! Лелька схватила свою и помчалась в институт, а Ирина зашла к Сарычеву. Она влетела к нему в кабинет в летнем цветастом платье, загоре­ лая. Озабоченная проектом и тем, что скажет ей сейчас грозный рецен­ зент. Человек, когда он занят делом, самым важным для него, всегда как бы открыт со стороны, в истинной своей сути, и может быть, тогда Сарычев и увидел в Ирине что-то ценное, человеческое, чего не замечала в ней Лелька и прочие? В довершение всего она рассыпала свои черте­ жи, и он вынужден был заулыбаться, нарушив свой строгий деловой облик, и помогать ей собирать их. Что-то неосознанное еще, но очень светлое, вынесла она от этого разговора. Она бежала в институт с про­ ектом под мышкой, довольная, хотя он так и не поставил ей за проект отлично, а только четверку. И на защите ей хотелось быть на высоте перед ним, но он не задал ей ни одного вопроса, он сидел, не поднимая глаз и не нарушая больше своей суровости. Конечно, он не мог подойти к ней после защиты и по­ здравить ее — просто невозможно это было при его положении и той дистанции, что существовала в Харбине между командированными и местными русскими. Она шла домой, гордая — молодой инженер,— между мужем своим Борей-капиталистом и своей солидной маман, которую в классе еще дев­ чонки прозвали Екатериной Второй за седые букли и властолюбие; си­ дишь у Ирины в гостях на дне рождения и не знаешь, как держать за столом руки,— чтобы она не сделала тебе при всех замечания!