Сибирские огни № 08 - 1971

ее и оборудовал и вдруг увидел забытый-клочок — Маньчжурия! Бог стал торопиться и вытряхивать из карманов все, что оставалось — вот и получилась перемешка — тайга уссурийская, где рядом— тигры и медведи, кедры и лианы лимонника, скалы, как башни на вершинах. А через два часа езды — уже все ровно — болото с аистами и ирисами. А потом снова пойдут горы, только уже непохожие — лиственницы на гребнях. Предгорья Хингана начинаются за станцией Чингисхан... Лелька купила на перроне у китайца жареную кукурузу, грызла ее, всю дорогу висела на поручнях площадки, подставив ветру лицо,— двери ваго­ на настежь. Чудесный ветер движения и дороги. Вагон был набит пас­ сажирами с мешками и одеялами, свернутыми в рулоны. Старый кита­ ец в ватной курме и фетровой, европейского образца, шляпе сидя спал на диванчике напротив и время от времени начинал падать головой пря­ мо на Лелькины колени. Маньчжурия. Странно, но у Лельки нет ощущения, что это чужая земля, может быть это потому, что дед Лелькин шел с изыскательской партией по этой совсем не обжитой еще земле, а сама она вообще ничего кроме нее не видела? Из Хайлара в Драгоценку Лельку подхватили на «попутных». Трехречье. Три реки—-Ган, Дербул и Хаул. Это уже почти Мон­ голия, с юртами, овцами и даже верблюдами. Покатые склоны, и «газик», летящий без дорог по траве, и девчон­ ка в голубой кофточке, у которой зубы стали черными, а волосы твер­ дыми от пыли, как проволока. Сухой ветер на большой скорости. И пе­ репуганная степная дрофа, что врезалась в полете прямо в ветровое стекло машины. Ржавеющие остовы японских сожженных машин в белом ромаш­ ковом разливе — Трехречье в первый день боев в сорок пятом: Миши­ ны танки, идущие этой дорогой на Хайлар. Дорога Победы. И Лелька летит по ней, впервые, словно проникаясь пониманием этой победы. По­ давленные доты, как хищные гнезда на вершинах, и склоны, золотые от пшеницы. Она никогда не думала, что совсем рядом существует еще такой старый мир, похожий на иллюстрации к шолоховскому «Тихому Дону». Бревенчатые деревни, телеги, пахнувшие дегтем, и бороды. И сапоги на ремешках — ичиги. Кусок казачьего Забайкалья, оставшийся со вре­ мен атамана Семенова. И при всем том — советский клуб, тоже бре­ венчатый с красным лозунгом над сценой! Сырыми студеными вечерами, когда сопки совсем сливались с чер­ нотой неба, Лелька выходила из сельского клуба после бурного сове­ щания редколлегии (она помогала выпускать стенгазету), и ребята в казацких гимнастерках провожали ее до общежития, обходя невозмути­ мо спящих на улице коров. Ребята читали Лельке свои стихи. Лелька ездила с ними на покосы и ела голубицу со сметаной. А папа строил свою мельницу, и она вырастала во дворе перед общежитием — свет­ лая, из свежих досок, топоры стучали, папа ходил по лесам с чертежом и рулеткой. В сопках над Драгоценной стбяли пустые японские доты, Лелька забиралась на самую высокую сопку, сидела на сером, шершавом об­ ломке и смотрела на запад. Там была граница — каких-то пятьдесят километров — Родина, так близко и реально она никогда еще не сопри­ касалась с нею! И те облака, что пластами лежат над дальней лиловой грядой, возможно, на русской земле! Облака медленно продвигались на запад, и Лелька завидовала облакам.