Сибирские огни № 08 - 1971

любит, как жаждет иметь от нее ребенка. Спинек же многоопытна, такие признания она слышит не впервые и довольно трезво его однажды спрашивает: « — Виктор Алексеевич, но у вас ведь жена, семья... Вишняков морщится, молчит, хватается за голову, быстрее кружится по комнате. — А почему вы равнодушны к своей же­ не, к своим детям? Ведь это будет то же самое». Спинек, не ведая того, задает новоявлен­ ному отрицателю семьи самый что ни на есть каверзный вопрос. Казалось бы, вот тут-то Вишнякову и выпалить свои столь красочные афоризмы из подготавливаемой статьи, но он «морщится, молчит», «глаза Вишнякова черны и злы», и он выдавлива­ ет из себя: — Я любил свою жену... Потом пере­ стал любить жену... Пойми, что я люблю тебя. Вот и все. В. Зазубрин показывает, как Вишняков собственными руками разруша­ ет карточный домик «стройных» построе­ ний о необходимости уничтожить семью. Смеется Зазубрин, смеется читатель, так как хорошо понимает, что Вишняков Лишь разновидность Скурихина — козла в брю­ ках, но без вишняковских павлиньих перь­ ев. Скурихин ходит к Спинек, живет с Бертой Людвиговной, насилует Пашу и все это проделывает без «поэтических» писем, без «теоретических» обоснований. В январе 1924 года в Новосибирске была организована читательская конференция по рассказу «Общежитие», на которой присут­ ствовал В. Зазубрин. По записи корреспон­ дента, вот как определял писатель свою творческую задачу: «Главная задача — ударить по опошлен­ ному быту, сказать, что наше отношение к женщине грубо-варварское, хищническое...» («Советская Сибирь», 1924, № 12). Может быть, В. Зазубрин как-то иначе, точнее высказал свою мысль, но и в этой форме она ясна и легко подтверждается текстом рассказа. Тут снова прорвался темперамент автора, его ничем не сдержи­ ваемый гнев против бытовых неустройств и неурядиц, обкрадывавших и принижавших прежде всего женщин. Этой мыслью и про­ диктованы у В. Зазубрина горшочные и ку­ хонные сцены с их склоками и грязью. Что­ бы выразить свое возмущение и дать по­ чувствовать другим, чем оно вызвано, он в самом деле дробно, детально до отвраще­ ния называет, перечисляет, показывает не­ чистоты, с которыми каждодневно прихо­ дится иметь дело женщине. Он утрачивает меру, ему изменяют вкус и такт, но в то же самое время есть у него страницы, точно пе­ редающие его ис 1 инный замысел. «И для того, чтобы пообедать восьми взрослым и трем детям, четыре женщины должны плыть полдня. Четыре женщины, как веслами, работа­ ют ухватами, сковородниками, кочергами, хлебными лопатами, в чаду, в дыму, в пару» плывут потные, засаленные. Сизо-серый туман ест глаза. На окнах мутные потеки. В кухне полумрак и огнен­ ная красноязыкая пасть печки. В комнатах неубранные постели, невыне- сенные горшки, неметеные, немытые полы. Нужно идти в комнаты и на потные руки, шеи, лица, головы собирать пыль с мебели и полов. И еще нужно обязательно до обе­ да взять корыто, наложить в него грязного белья, распарить его кипятком, в кислом па­ ру растирать, растереть в кровь руки, еще раз раскалить лицо и голову. Каждый день печка, плита, корыто, утюг выжигают, выпаривают со щек женщин ру­ мянец, тусклят краски глаз. Усталые женщины подают усталым мужчинам обед». Это уже крик души человека, не желаю­ щего ни сейчас, ни —тем более — в буду­ щем примиряться с такой, увы, давно сло­ жившейся участью женщин, крик души, ко­ торый нельзя не услышать. Тяжка судьба женщин, а тут еще рядом вьются Скурихи- ны, калечащие женщин, растаптывающие в них человеческое достоинство, Вишняковы и Зильберштейны с их «новыми» теориями люб­ ви, семьи, морали. И все это уже после рево­ люции снова обрушивается на женщину, превращая ее подчас то в опустошенную Анну Павловну, то в- грязно-дряблую опу­ стившуюся Вишнякову, то в «испорченную» Пашу. Даже главная виновница трагическо­ го случая Спинек, скатившаяся до преступ­ ления, кричит: «Нас обокрали!». В. Зазубрин, пусть еще неумело и во многом несовершенно, но опять-таки в чис­ ле первых писателей и до появления нашу­ мевшего тогда «Цемента» Ф. Гладкова, заго­ ворил о важной проблеме времени — как совместить быт с революцией. Писатель еще раз продемонстрировал свое сильное, настойчивое и безбоязненное стремление понять новую действительность в ее кипучем противоречивом потоке, загля­ нуть в корень трудных тем и проблем, при­ чем делал он это с риском быть непоня­ тым, с потерями и' просчетами, поскольку шел по неизведанному пути и пользовался неизведанными для себя приемами письма. Как ни парадоксально, но в стремлении писателя возможно шире и всесторонне ох­ ватить избранную проблему, в заметном стилевом смешении (бытовая реалистиче­ ская сценка .и натуралистические описания, публицистические отступления и сатириче­ ские приемы) и кроется, видимо, разгадка двойственного отношения читателей к рас­ сказу. Когда в произведении налицо многообра­ зие связей, объединяющих в нечто целое его тему, идею, стиль, то, как, правило, несо­ стоятельны любые попытки из какой либо односторонне вырванной из произведения идеи писателя делать о нем категорические приговоры,— это, по существу, отрыв содер­ жания от формы, что иногда и бывает в практике критической и литературоведче