Сибирские огни № 08 - 1971

Сифилитик Скурихин отвечает: — При всякой работе полагается некий процентик на амортизацию. Вот мы с то­ бой и попали в этот процентик при работе по перестройке общества. В самом конце рассказа лектор Вишня­ ков пытается сказать своей аудитории о «кошмарном наследии» буржуазного обще­ ства — венерических болезнях и о том, как сам он заразился. Но многочисленная ау­ дитория не принимает его признание всерьез: «Аудитория улыбается. Сотни глаз светятся смехом. Вишняков бледнеет. Ко­ лени у него дрожат. Вишняков надрывно выкрикивает: — Товарищи, это очень страшно. Не­ обходимо отнестись серьезно. Аудитория —головы, головы, головы, русые, черные, стриженные наголо, под­ стриженные, с прическами, лица розовые, красные, смуглые, бледные — пестрый ку­ сок материи... Смех с шелестом с угла на угол трясет пестрый кусок материи... Ау­ дитория не понимает Вишнякова, ей не страшно — она здорова». Вот эта разнообразная, многочисленная, смеющаяся и здоровая аудитория, появля­ ющаяся в конце рассказа и не понимающая страха Вишняковых, и есть все советское общество, а кающийся Вишняков на трибу­ не —сатирический образ! — «похож на ис­ кривленное графическое изображение про­ цента». Так определялась позиция автора. Глав­ ные герои рассказа — это «процентик», часть общества, больная его часть. И бо­ лезнь эта — не сифилис, а старый, цепкий, еще не устроенный быт, неорганизованная, ничем не спаянная семья, мещанская мо­ раль, обывательское мировоззрение некото­ рых людей, пытающихся разрешить назрев­ шие социально-бытовые проблемы и вопросы. Прошло всего пять лет после революции и год-два после гражданской войны, мно­ гое изменилось, многое перевернулось, и люди ринулись изменять, обновлять все — культуру, искусство и литературу, быт, семью, любовь... Это было законное стрем­ ление, естественные и понятные поиски луч­ шего. Но сколько при этом рождалось фантастических, запутаннейших предложе­ ний и теорий, как подчас примитивно, без знаний и глубины отрицалось, отбрасыва­ лось все старое, народным опытом выве­ ренное —отбрасывалось под флагом «проле­ тарского» или «марксистского» его пони­ мания! ' В. Зазубрин зло и беспощадно бичует двух «теоретиков» —принципиальных от­ рицателей семьи. Доктор Зильберштейн, напуганный ростом венерических болезней, разрабатывает метод «беспорочного зача­ тия», он убежден, что его «почти закончен­ ная гениальная книга» укажет «человечест­ ву правильный путь». Каждая фраза, ска­ занная о докторе,—ирония, сарказм, из­ девка: «Жена доктора вполне разделяет убеж­ дения мужа. Муж и жена Зильберштейны давно, по взаимному соглашению, не вы­ полняют функций мужа и жены (хотя у Берты Людвиговны есть любовник —Ску­ рихин, но Лазарь Исаакович этого не зна­ ет). Доктор Зильберштейн и его жена вполне счастливые люди». Авторская позиция к опасениям Зиль- берштейна относительно всеобщего зараже­ ния сифилисом отчетливо выражена в из­ девательском сообщении о «бурной» дея­ тельности доктора. Кроме того, что он «пи­ шет гениальную книгу» и «производит опыты над своей женой», он еще «ходит в Губком РКП и Губком РКСМ с предложе­ нием ввести принудительный еженедельный осмотр. И доктор Зильберштейн очень огор­ чается, когда его предложения отвергают оба Губкома». Зазубрин заострял «пробле­ му» Зильберштейна, потому что в те дни она была злободневна. «Советская Сибирь», например, сообщала в 1923 году о «росте проституции в Сибири», а целая серия ста­ тей и фельетонов в газете так и называ­ лась «Зловонный быт». В них, кстати, не мешает заглянуть, чтобы проникнуть в ат­ мосферу времени и понять, хотя бы на се­ кунду, ярость писателя против этого зло­ вонья. Второй «теоретик», которого высмеивает В. Зазубрин —это Вишняков. Свою семью сделать нормальной, здоровой, счастливой он не умеет, хотя и начитан и образован, лекции читает и статьи о преобразовании семьи пишет. Насколько отвратителен его домашний повседневный быт, мы узнаем с первых страниц рассказа. От жены с гла­ зами «заезженной больной лошади», от де­ тей, которые ему стали противны —горш­ ки, сопли, плач,—он бежит к «талантли­ вой» Спинек. Семья для Вишнякова давно обуза, поэтому «всю ненависть к семье, семейной жизни вкладывает Вишняков в свои лекции. О грядущем обществе гово­ рит как о бесклассовом, как о бессемей­ ном». На эту тему он даже пишет целый трактат. В нем он, однако, дальше своих личных огорчений и переживаний пойти не может. «Любовь при... длительной совмест­ ной жизни... быстро испарится»,— вот его исходный тезис. Почему? —такого вопроса он 'не задает, на собственном опыте убеж­ денный, что иначе и быть не может, и патетически восклицает: «Что может быть отвратительней нашей супружеской спаль­ ни!», «К черту такой брак, когда женщина отдается в силу заключенного договора!»; «Современная супружеская постель —эша­ фот, на котором... гибнет лучшее человече­ ское чувство—любовь!» Не замечает горе- теоретик, что благословляет, пропаган­ дирует то самое зло, против которого в тот момент борется весь Сибздрав. вся обще­ ственность. И естественно, как только он пе­ реходит к подобию исторического обоснова­ ния, его красноречие иссякает. Однако оно у него скоро вспыхнет с невиданной си­ лой, когда будет объясняться в любви к Спинек, писать ей письма о том, как он ее