Сибирские огни № 08 - 1971

и отсветы витрин на тротуарах — жизнь! И дома кирпичные, совсем, как в Харбине, старинной кладки корпус на Красном проспекте! Освещенные колонны Оперного, как могучие стволы. И снег опу­ скается, тихий нормальный снег, а не летящий со страшной скоростью, как в Казанке. Литые решетки и черные ветви сквера, обросшие белизной. И желтые пятна фонарей на проспекте, растворенные в снежном мелькании. А люди идут мимо и не замечают этого! Лельке негде ночевать в этом городе, да это и неважно, на то есть Новосибирский вокзал — пристанище всех странствующих и путешест­ вующих---с его зелеными залами и бронзовыми люстрами, невиданной Лелькой роскошью! Есть вокзальные диваны и тепло, с утра она побежит искать переселенческий отдел и выяснять свои права и обязанности, а пока она стоит перед афишей Оперного: сегодня «Царская невеста»! Впервые в жизни она идет в театр как есть, в дорожном свитере и в синей костюмной юбке, но это тоже неважно. Она побежала бы в театр даже в своем знаменитом ватнике — музыка необходима ей как хлеб. Она сидела в зале, круглом, как колизей, и руки ее лежали на алом бархате барьера. И это был не просто бархат, и скрипки, что подавали голоса из оркестра, а нечто большее, как подтверждение реальности этого мира, к которому она рвалась всю юность. Лелька слушала голоса скрипок, и волнение, подступившее к ней прежде перед Новосибирском, не отступало, а, наоборот, поднимало и заполняло восторгом, как это бывало на вершинах сопок. Первая, пожалуй, полная радость после переезда границы. Только не хватало рядом человека, чтобы разделить эту радость... Когда шла из театра на вокзал, метель разыгралась вовсю, поземку несло по ледяным тротуарам, и последние автобусы, как большие сон­ ные рыбы, медленно проплывали в струях метели. Интересным оказался город Новосибирск при дневном освещении —* все вперемешку: серебрянный купол Оперного, как чешуйчатый шлем богатыря, и рядом — овраг, насыпанный доверху домишками, темными, бревенчатыми, под белыми крышами; удивительно было видеть с моста далеко под ногами их квадратные окошки. «Каменка»,— объяснили Лельке. И заборы вдоль улиц и поперек — строительные заборы с дощаты­ ми временными тротуарами, а за ними вырастает что-то в морозной мгле, многоэтажное, железным краном осененное... И ощущение такое, что город-гигант подымается из своей древесной шелухи и вот-вот сбро­ сит ее окончательно. И Лелька ходила по нему, невыспавшаяся пасле ночлега на вокзале, но почему-то счастливая, словно это — ее город. В переселенческом отделе Лельке заявили вполне официально, что никаких претензий к ней не имеют: их дело привезти, а дальше — устраи­ вайтесь по соображению. И можно уехать на все четыре стороны, никто слова не скажет. В управлении Томской железной дороги все было своим до удивле­ ния: синие кителя и дощечки на дверях с надписями «Служба Движе­ ния», «Грузовая служба», словно она вернулась в родное Харбинское управление и седой Сарычев выйдет сейчас из-за поворота коридора. В отделе кадров суровый товарищ сказал ей, что вакансий нет, но она может написать в министерство, и тогда ей предоставят работу по спе­ циальности на вновь отстроенной линии в Кулунде. На больших щитах объявлений в центре полно было наклеек со словами «требуются»: инженеры-экономисты, строители, проектиров­ щики. Но Лелька не рискнула больше никуда сунуться — не примут,