Сибирские огни № 08 - 1971

родах. Дороги твои, в степь уходящие, посеребренные, бугристые, сеном присыпанные. Во дворах сено шапками на крышах притонов, а сверху — пластами снег. Выбеленная земля. Дымы из труб— столбиками, запах деревенского дыма и стрекот трактора на краю села — вечный акком­ панемент тишины. И голос загрустившей коровы — рыжей и косматой зимой... Скворечники на кривых шестах над плоскими мазаными кров­ лями, и сороки — черно-белые, словно тушью разрисованные, танцующие на кончике верхней ветки... Казанка — первая моя родная земля, и плохо, что так и не сумела я полюбить тебя. Ты — вечный упрек мой. Казанка, потому что я уйду от тебя неизбежно. И хотя это будет правильно и логично — человек дол­ жен быть там, где он полезнее, все-таки ты — упрек, потому что ничего доброго я для тебя не сделала, только приняла людское радушие и пер­ вый хлеб. И что бы я ни строила потом, Казанка, так и останусь я перед тобой в долгу... Казанка — сельсовет в степи под красным флагом — как форпост Страны Советов. Как же я не поняла этого тогда? Сельсовет, с покрытым красным кумачом столом, диваном деревянным, сундуком железным у печки, под висячим замком — сейф и касса сельсоветская. Первая моя советская власть, к которой рвалась я с чужбины и прикоснулась на­ конец-то. Миллионы Казанок на моей земле — основа земли русской. Но как же не мило было мне тогда, в домах твоих, Казанка, беленых и маза­ ных, с деревянными щеколдами на дверях, валенками и ватниками, свешивающимися с русских печек? Печи эти, соломой подтапливаемые, с черными чугунками! И я рвалась от тебя к городскому и привычному — уехать и забыть!» •— Я не могу больше!— сказала Лелька.— Я поеду в Новосибирск и узнаю в переселенческом отделе, как долго мы должны быть на це­ лине? В каждом письме мама пишет: поезжай и выясни (даже мама знает, что есть такой переселенческий отдел), ты должна работать по специаль­ ности, ты не должна забывать то, что знаешь! Сережка хмурится на эти мамины письма: вот подожди, обживемся... Но Сережка и сам видит: бесполезно, не обживется Лелька на целине. Он все-таки любит ее — Сережка, если понимает: «Ну что ж, езжай, выясни»... «Поезжай...» — хотя, конечно, не в восторге Сережка. В его понятии: что это за жена, которую куда-то несет? Сережка вооружил ее советами в дорогу, посадил в кузов идущего в Ваган грузовика и отправился в мастерские на работу. На раннем зимнем рассвете, когда только-только порозовело небо над баганской дорогой, Лелька отправилась в свое первое по Союзу самостоятельное путешествие. Когда поезд стал подходить к городу по насыпи над поймой реки и фермы моста закрестили вагонные окошки, волнение охватило Лель­ ку, хотя она не знала этого города. А теперь она шла по его вокзальной площади, скользкой от гололедицы, и город входил в ее сердце, как че­ ловек с первого взгляда. Машины, шуршащие по улице Ленина, с красными огоньками на запятках. И огни, огни, словно новогодние елки, дома — в окнах, цвет­ ных от абажуров! Целый праздник огней после Казанки с керосиновой лампой. Все это есть, оказывается,— города и люди, шаги по асфальту