Сибирские огни № 08 - 1971

что собиралась мыться. Она сидела на лавочке у боковой стенки вагон­ чика и пыталась сообразить, что произошло. Да, ей было трудно, но она не хотела, чтобы ее снимали со штур­ вала! Целое лето она готовилась к этому и надеялась, что привыкнет постепенно и справится. Ей даже казалось: она уже начала справляться, если бы не рука! Рука подвела ее окончательно! И Ячный все-таки не­ прав, что она недобросовестная! Она старалась и облизывала комбайн из последних сил и шприцевала каждый подшипник, пока по краю его не выступит вязкая желтая полоска солидола. Ее перевели в весойщики, нужно радоваться. Она знает Шуру Но­ викову. Обычно они косят вовсю, а Шура только идет из деревни, в,яр­ ком платочке, вполне умытая и выспавшаяся. Значит, действительно' покончено с грязью и солидолом. И все-таки теперь ей жалко комбайн. Лелька прислонилась затылком к стенке вагончика и всхлипывала, и слезы бежали, оставляя на щеках светлые дорожки. Кто-то подсел к ней на лавочку. Лельке было не важно — кто. Это оказался Усольцев. Он сидел рядом и молча курил, поглядывал на нее дружелюбно. И Лелька сама не заметила, как начала говорить. Она не ожидала такого от Ячного! Это — неправда, что он сказал на собрании! Неправда и несправедливо! Она не думала, что советский человек может быть несправедливым!.. — Слушай, Алена,— сказал наконец Усольцев,— ты чего-то не то несешь.— Ему надоел Лелькин сбивчивый монолог, и он решил внести ясность.— Ну, сняли тебя, ну, и правильно сняли! Тебя считать учили? Ну, и будешь теперь считать центнеры — самое для тебя подходящее. — Мне стыдно,— всхлипнула Лелька. — Подумаешь, застыдилась! Ты же должна понимать — тут каж­ дый час горит, а ты будешь год приноравливаться — кому это надо! Лелька замолкла и взглянула на Усольцева с доверием. — А про советских — это ты брось! — рассердился вдруг Усольцев. — Но ведь он мог по-другому, без собрания... — ‘ Ну, мог, ну и что? Ему нужен заработок, а ты его по рукам вя­ жешь! Он мог сказать тебе по-хорошему: знаешь, шагай отсюда, а он сам первый год косит, ему перед директором нужно показаться. Люди разные. И это ж — работа! А реветь нечего! Усольцев смотрел на нее и теперь откровенно улыбался. — У тебя зеркало есть? Посмотри, какая красивая! Лелька, всхлипывая, вытащила из глубин комбинезона мутный зер­ кальный осколок, потерла его о коленку, посмотрелась и опять за­ рыдала: — Ну, чего ты? Ну чего? Вот дурная! Он схватил рукой ее вздрагивающие плечи, и Лелька прижалась не­ чаянно к его плечу, обтянутому клетчатой ковбойкой. — Алена,— сказал Усольцев,— давай выходи за меня замуж! И так захотелось ей поверить ему, хотя и знала она, что он шутит, таким он, Усольцев, показался ей добрым и надежным, что чуть-чуть не сказала: «Ладно!» Только опомнилась вовремя, выпрямилась, отодвину­ лась и стала искать по карманам носовой платок. — Покажи руку,— сказал Усольцев,— Слушай, тебе надо к врачу. Что ты думаешь, когда у тебя такая рука! Тоже мне — китайка беспо­ мощная! Он минуту поразмышлял,* потом произнес: — Знаешь, подруга, топай сейчас в село. Там как раз ваш китайский фельдшер на медпункте. Тут всего по дороге четыре километра. А утреч­ ком придешь на ток.