Сибирские огни № 08 - 1971

они обсудили этот вопрос втайне от Лельки. Папа написал письмо сест­ рам в Австралию «на всякий случай». И мама начала подготавливать почву, дипломатично. — Нет! —■ сказала Лелька,— Я не поеду! Вы можете ехать, а я не поеду никуда, кроме Союза! Где-то подходит уже вплотную реальная жизнь, и надо решать всерьез, и самой за себя, а не как скажет мама. Лелька не представля­ ет, что это значит — оказаться с мамой на разных материках. Пока ей кажется просто — поезжайте! Но это первый ее протест. Трудно это, и все-таки немыслима для нее Австралия: Не нужно мне солнце чужое, Чужая земля не нужна! «Перелетные птицы» — главная песня того года. Лелька поет ее с ребятами в Организации: как вызов тем, кто уезжает, и как заверение—• мы остаемся с тобою, Родина! Лелька пишет гневные статьи: «Вам, пакующим чемоданы», громит через печать отъезжающих молодой, подросший из юнаков, поэт Миша Зайдель. Удержать, сберечь людей для Родины! А нужно ли удержи­ вать, если они выбирают Парагвай? Лелька голосует, на собраниях — исключают из ССМ с позором сла­ бовольных, нацелившихся за границу! В доме у Ирины тоже пакуют чемоданы — муж Боря послал на нее документы Штумпфу — никуда не денется — поедет! Он все еще муж ее по закону, потому что развода в Харбине нет. Есть ЗА ГС в консульстве, но нет нарсуда. Люди связаны навечно — брак по-харбински. Но Ирина не поедет, это точно. Она теперь член ССМ , и она все еще ждет письма от Сарычева. От Сарычева ничего нет, граница поглотила его, безвоз­ вратно. Извечный женский удел — ждать и надеяться. Ирину принимали в Организацию в райкоме ХЖ Д . Лелька подпи­ сала ей рекомендацию и гоняла по Уставу, а международное положение Ирина и без того знает. А почему она вступает, почему не вступала прежде? Ирина сказала, что да, она ошибалась, не понимала значения Организации, а теперь поняла. Ребята в группе проголосовали — при­ нять, хотя все поражены были, что она вступает, все хорошо знали ее семью, но нельзя отталкивать, когда идут в Организацию даже из та­ ких семей... Она стояла перед столом, накрытым красной скатертью, в скудном железнодорожном райкоме — в его нетопленной комнате с об­ шарпанными стульями. Пальто, платком закутанная и все-таки краси­ вая — какая-то удивительно русская от этого пухового платка и своих синих глаз, как на картинах Васнецова. Лелька смотрела и волновалась за нее, словно сама снова вступала в Организацию. И думала: что бы сказал Сарычев, если бы увидел ее сейчас? —- Т ы слышала, Семушкины едут в Австралию,— сказала мама, вернувшись с заседания местного отделения. (Семушкины — это Сашка с матерью). — Чепуха, не может того быть,— сказала Лелька, высовывая из ванной намыленную голову.— Ты что-то напутала. Сашка никогда не поедет! — Да нет, правда,— мама сдружилась с Сашкиной матерью по ли­ нии местного отделения и потому была в курсе дела. Лелька разволновалась, наспех прополоскала волосы и помчалась, к маме в комнату выяснять подробности.