Сибирские огни № 07 - 1971

Эти мысли возвращают старика к себе. Он лежит, не открывая глаз, и не знает, что вспомнить, чтобы почуять опять смутное движенье ра­ дости. Мимо печки прошла сноха. И вдруг позабытым чувством встал перед ним огород, черемуха над водой и голые ноги на мостике. Прасковья Ваганова полощет руш­ ник в логу. В рубашке с короткими рукавами, заправленной в холщо­ вую юбку, она будто не стирает белье, а нежит босые ноги на мокрой доске, разогретой солнцем, и качается в колыхающихся кругах воды. Вернулось далекое утро, и ожила его память. Старик больше ничего не хотел знать, только это воспоминание. И ничего не было на свете луч­ ше его —оно останавливало дыхание, как в давние годы, высокое и светлое, манило и не принимало упрека. Старик полежал растревоженный, сел, свесив ноги, и, улыбаясь, покачал головой. Он вспомнил, как прошлый год осенью средь улицы перед конторой подрались они пьяные с Ефимом —мужем Прасковьи. В грязи возились —народу на смех. Их разняли... — Сдурели старики... Что делите?.. Делите... Ефим все помнил... Всю жизнь... Уехал теперь с Прасковь­ ей жить к сыну. И Прасковья помнила... Только этого старик не знал... Когда собра­ лась Прасковья уезжать, Наталья Мысина, подружка ее с молодости, провожать приходила. В темноте сидели, вспоминали все: и как в девках бегали, как в колхозе работали, войну переживали. — И куда еду,—удивлялась Прасковья.—Дожить и... умереть бы в своей деревне. Даже земля здесь родная. Будто ее руками всю перебра­ ла, для себя готовила. Одна по двору хожу, у колодца постою. Избу про­ дали... А не это мне жалко... — Ефиму-то что говорила? Как он? — И-и... Ему про такое сказать...—Прасковья взглядывает из-под платка, глаза ее оживают девчоночьей тайной, знакомой им обоим. Она поджимает губы, мелкие морщины сбегаются ко рту. — Я ведь помню только год... когда в полынь к Сергею бегала. Глухой и далекий шум в ушах. Мокрое дерево свай. Луга и утрен­ няя деревня, убаюканная шумом,—пустили на Ине мельницу. Давно это было —лет пятьдесят.I III Сергей столярничал. Много их, туляков, приехало в эту сибирскую деревню из «Расеи». В Лесновке было двенадцать дворов. Жили чалдоны в домах, об­ несенных тесовыми заборами с двойными воротами —большими и ма­ ленькими, крытыми тесом. Потемневшие крыши напоминали о дождях и долгих зимах. Ворота молчаливы и невраждебны, пускали под себя переждать свалившийся ливень. Жили чалдоны в углу над озером, затененном кустами, а, не видимая с горы, в тальниковых берегах текла Пня. Снизу подбивала деревню черемуха по крутому косогору. Несла она прохладу, а с юга, с дневного солнца, подступали к деревне леса. И крытые тесом дома с небольшими окнами, и дощатые заборы из стол­ бов с плотными пазами среди зелени казались единым деревянным го­ родом, красивого темного цвета. Двенадцать домов —это и была де­ ревня Лесновка —завязанный узел крепкой жизни.