Сибирские огни № 07 - 1971

У ворот один выдернул из трубы мундштук, слил тягучую струй­ ку, вставил и, колыхнув развернутым зевом, заторопился. Загудела му­ зыка. Была она в этот день чужой, безжалостной, тяжело опускалась на мокрые деревья под горой. Музыканты тыкались в снег размякшими, как сыромятными, бо­ тинками. Ноги их были по колено мокры. Старик спустился с крыльца и пошел сзади на кладбище за огороды. Его никто не замечал, от этого было легче. Никто не навязывался, не лез с разговорами. Хотелось понимать все одному и никому не мешать. У могилы на желтых буграх глины толпились люди, а он стоял в стороне у приготовленной и еще не собранной оградки из штакетника... Всего неделю назад ходил он проведать Матвея. Получил пенсию, купил бутылку белой — «может, полегчало ему, выпьем». В светлой горнице Мысиных никого не было — бабка по хозяйст­ ву ушла. Старик сел на табуретку рядом с Матвеем, вглядываясь в его ли­ цо, спросил: — Какая она у тебя, болезнь-то? — Дышать тяжело стало. А терпеть можно, не так больно. Вот жи­ вот напух, закаменел, трогать нельзя. Матвей осторожно касался ладонью рубахи поверх живота, мор­ щился. — Ни с того ни с сего заболел. Выпил неладно. Зашел к соседке, она подала кружку пива, а оно старое, должно было, застоялось. При­ шел, лег на печь, живот и стало разносить. Теперь затвердел... Врачи говорят — печень. Не положили в больницу. Да я и сам рад, что не в больницу. Старуха молоком отводится. Поправлюсь. — Я выпить принес. Может, сможешь? Помаленьку. — Нет... Не могу. Не ем ничего. Полмесяца скоро... Отказался. Никогда до этого не отказывался. — Да... Вот и не знаешь, с чего навалится. Ноги не держат,— ти­ хо говорил Матвей в потолок, удивленно качая головой.— На улице- чо сейчас как? На улице было тепло. Грели свежераспиленные доски оградки, ка­ чался выстроганный крест — его держали у края могилы. Закричали, изнемогая, женщины, когда стали опускать на рушниках гроб. Старик поднялся на глиняный бугор и увидел, как внизу двое мужчин высво­ бождали рушники и, упираясь спинами в стену ямы, забивали в крыш­ ку гвозди. Там лежал Матвей, к которому старик ходил говорить, выпивать, сидеть долго, которому был нужен. Старик все смотрел и смотрел в хо­ лодный сумрак, на зачищенный и еще не засыпанный угол ямы, накло­ нился к кому-то из мужиков и спросил тихо, будто у себя: — А что... Если ему бутылку водки туда поставить... В голова... Нераспечатанную... И посмотреть когда-нибудь... Отопьет он ее, нет?.. Мужик стал заглядывать ему в лицо, округляя глаза. Тогда старик пошел домой. Люди еще оставались на кладбище, разбредались по сырому, не сдерживающему снегу, к крестам и оград­ кам, а старику уже нечего было там делать. Когда вспомнил, что от­ сюда ему теперь с горем не к кому идти и поговорить, заплакал... На печку не попадал свет из окон— он высвечивал пол и упирал­ ся в крашеную облицовку, ио на печи оставался желанный уют. Печ­ ное тепло и с утра, и ночью никогда не обжигало, а поднималось