Сибирские огни № 07 - 1971

всеми военными в зале, потому что это было искусством и красотой их мира. Только один раз она оглянулась на Аркадия Михалыча. Он сидел какой-то необычный, сосредоточенный. И лицо его было просветленным музыкой и помолодевшим. (Или шрамы его не были видны в полумра­ ке?) И совсем не таким горьким и даже гневным, как дома, когда он поет под аккордеон: ...И по твоим по шелковистым косам Пройдет немецкий кованый сапог! Когда он поет так, Лельке становится жутко и холодно. Сколько трудного и страшного было с ее страной, а она ничего не знала. И сколь­ ко прекрасного есть в ее стране, а она тоже ничего не знает! Зачем же ей говорили все наоборот?! Приехали из театра поздно. Папа и Аркадий Михалыч сразу ушли спать, а мама чего-то возилась на кухне, когда Лелька прошлепала в ванную умываться. В кухне на табуретке сидел полусонный Коля, свесив босые ноги (са­ поги его с портянками смирно отдыхали около духовки), и развлекал маму, чтобы ей не было так грустно мыть одной посуду. — Да вы не знаете нашего комбата! Да это ж такой человек! Да мы с ним всю Германию прошли! Его ребята знаете как уважают?! Но Аркадий Михалыч не спал еще и слышал это, потому что он тоже вышел на кухню — закурить. — А ну, кончай информацию!— сказал он Коле, дал ему какое-то поручение, тот сунул ноги в сапоги и умчался. Аркадий Михалыч был без кителя, в шелковой, салатного цвета со­ рочке с распахнутым воротом. И Лелька вдруг увидела, какие у него зеленые глаза, как болотная вода, из которой не вынырнешь! И, оказы­ вается, он красивый — Аркадий Михалыч, и шрамы на лице не имеют значения. Потому что еще немного, и ей ничего не стоит безоговорочно влюбиться в него. Конечно, она не позволит себе этого! Чтобы не влюбиться, Лелька закрыла дверь на задвижку и стала чистить зубы с ожесточением. Она старалась не слушать, о чем они там разговаривают с мамой, но все бы­ ло слышно через тонкую стенку. Сначала они говорили о сегодняшнем балете и о Большом театре' в Москве, а Лелька сунула лицо под холодную струю и думала: какая она бессовестная, что вот так чуть-чуть не влюбилась в постороннего че­ ловека! Лелька вся замерзла от этой холодной воды из крана, и пора было кончать с умыванием. Она ушла к себе в комнату, потушила свет и легла, но, конечно, не выспалась. И все утро сегодня клевала носом на физи­ к е— благо, что не вызвали! Так и стояло в глазах яркое фойе ДКА, и пушкинская Мария, и Аркадий Михалыч, в которого она чуть-чуть не влюбилась. ...Ее рука лежит на погоне с двумя просветами и одной крупной звез­ дочкой. Сейчас, наверное, конец танца — Коля играет последние такты. «Темная ночь...» В комнате так накурили, что мама открыла окно, и из сада тянет хо­ лодом и запахом сухих листьев. Вот уже и сентябрь подходит к концу. Дожди прошли, и деревья стоят желтые, только сейчас в темноте этого не видно. Темная ночь. Черные коробки танков вплотную к садовому штакет­ нику, и гулкие ночные голоса.