Сибирские огни № 07 - 1971

Около камней стоит зеленая военная машина, и с нее, из металли­ ческого репродуктора, на площадь выплескивается музыка. Вальс. «С берез, неслышен, невесом, слетает желтый лист...» В соборном сквере падают сухие сентябрьские листья. На перекрестке двух улиц —девушка-регулировщик. Узкая шерстя­ ная юбка. Кирзовые сапоги. И кожаный ремень, стягивающий в талии гимнастерку. Очень простое, милое лицо, со смуглым румянцем. Девуш­ ка взмахивает цветными флажками, и похожие на зверей «студебекке­ ры» останавливаются. В городе стоит Советская Армия. В городе стоит золотая осень. И весь город —яркий, багряный, насыщенный горячим солнцем. Летят листья, захлестывая тротуары рыжим дождем, на Большом проспекте, на улице Садовой —там, где Лелькина школа. Оранжевые кроны тополей, как нарядный занавес в окне десятого «Б» класса. В школе —переменка. Девчонки сидят на учительском сто­ ле, на крышках парт и поют (вполголоса, чтобы не прицепилась инспек­ триса): «С берез, неслышен, невесом, слегает желтый лист...» — Девочки! —кричит с подоконника Нинка Иванцова.—Я вам не рассказывала, с каким я лейтенантом вчера познакомилась! Я иду из школы. А он идет навстречу. Он говорит: «Девушка, извините, что у вас за книги?» А я говорю: «Это просто физика». А он говорит: «Разрешите, я посмотрю?..» Вид у Нинки победоносный и сияющий. Тонкие, как мышиные хвости­ ки, косички заколоты на затылке в почти взрослую прическу. Только по­ чему-то в ней совсем не держатся шпильки... Нинка сидит на подоконнике и вяжет свой дымчатый свитер. Вообще в классе теперь все вяжут, даже Лелька, на переменках и уроках, из япон­ ской трофейной шерсти —солдатских фуфаек и носок. И учителя ничего не говорят. Учителя все остались старые, только школа теперь другая, «десяти­ летка» —новое советское слово. Лельке некогда. Лелька влетает в класс, хлопает дверью, хлопает крышкой парты, так что книжки и спицы сыплются на пол. Сейчас уже звонок —что у нас там задано по литературе? Блок «Двенадцать». Дома она, конечно, ничего не успела прочитать! И кто, вообще, готовит уроки в эту сумасшедшую осень! Совсем она запуталась в этих «Двенадцати»! Ну, патруль идет по улице —ясно, теперь в Харбине тоже патрули комен­ датуры, и вся жизнь перевернута заново, но при чем тут Христос? Ладно, потом разберемся, ближе к выпускным экзаменам! (Теперь у них выпуск будет весной, а не в январе, как в старой школе). Хорошо еще, в этом полугодии совсем нет математики—оказывает­ ся, они прошли все, что нужно по советской программе, но зато историк Евгений Иваныч гонит по курсу, и вообще ничего не сообразишь. «...Во второй половине девятнадцатого века капитализм в Западной Европе стал постепенно перерастать в империализм...» Интересно, что буквально два месяца назад он говорил совсем дру­ гое... Школьный учебник истории заканчивался словами: «...Ныне благо­ получно царствующий Император Николай Второй». Все, конечно, зна­ ли, что он давно не царствует, но что там в России дальше? Пустота! Революция —как библейский хаос. Как отдельные пятна на этом фо­ не выступали расстрелы белых офицеров и ледовый поход колча­ ковцев. А теперь Евгений Иваныч говорит на уроках о «Кровавом воскре­ сенье», и все-таки непринципиально это как-то с его стороны... Хотя так уж эти взрослые привыкли при японцах —учить всему, что положено по