Сибирские огни № 07 - 1971

А н а т о л ь (¡отем ков сний БУЛЬОНЫ И ОТВАРЫ Врач медленно мыл руки, разглядывая коврик на стене. На коврике два вышитых красными нитками ребенка играли красным мячом. Над детьми порхала бабочка, такая же красная и того же размера, что и дети. Врач смотрел на коврик, намыливая руки осклизлым кусочком хозяйственного мыла. Потом он положил мыло на полочку, заме­ няющую мыльницу, ополоснул руки и, за­ крыв медный кран, обернулся к старой женщине. Старуха подала ему чистое, то­ же вышитое красным крахАлальное поло­ тенце, а он все еще держал руки над ра­ ковиной, чтобы вода с пальцев не капала на пол — как будто это могло иметь какое- нибудь значение по сравнению с тем, что ему предстояло сейчас сказать ей. Так они стояли, соединенные этим полотенцем, по­ тому что женщина не выпускала второй ко­ нец из рук. Это было особое, предназна­ ченное для торжественных случаев поло­ тенце. Тот конец, который держала женщи­ на, был уже использован, и она хотела скрыть это от врача. Наконец врач заговорил: — К сожалению, пани Маевская, ваш муж болен очень серьезно,— сказал он.— Вам следует это знать. — Никакой надежды,— сказала она. Это не был вопрос или утверждение. Она про­ сто сказала эти слова, словно повторила их за кем-то. — Никакой,— подтвердил врач.— Поло­ жение безнадежно. — Три дня,— произнесла женщина, опять без всякой интонации. — Может быть, неделя. Но не больше. Что я мог бы посоветовать в этой ситуации? Абсолютный покой. Больной не сознает тя­ жести своего положения. Это хорошо... Это лучше,— поправился врач.— Не курить, ни капли алкоголя. Первая же рюмка его убьет. Бульоны и отвары. Лежать. Вы хорошо меня поняли? Женщина кивнула. — Будьте мужественны. Ерач подал женщине руку и быстро про­ шел через двор на улицу. Старуха повесила полотенце на гвоздь рядом с фуражкой железнодорожника. Ма­ евский, в белых длинных кальсонах, встал с постели и искал что-то в комоде. — Тут где-то были мои сигареты. — Ты спрятал их под кровать, когда при­ шел доктор. — Ах да,— обрадовался Маевский.— Что он сказал? — Что нет никакой надежды. — Три дня? — спросил Маевский из-под кровати. — Может быть, неделя. — Не курить, не пить, бульоны и отвары? — Отвары,— подтвердила женщина. Маевский вылез из-под кровати с пачкой «Спорта». — Приятный человек этот доктор,— ска­ зал он, садясь за стол.— Кароляк его фа­ милия? — Кажется, Кароляк,— ответила стару­ ха.— Как там брага, не смотрел? — Когда мне было смотреть? — удивил­ ся мужчина.— Сейчас посмотрю. Все в тех же белых кальсонах, как и по­ лотенце, предназначенных для особых слу­ чаев, Маевский вышел на кухню, закурил, неторопливо поднял крышку от погреба и начал спускаться. Однако задержался на второй или третьей ступеньке. — Молокосос, а голова что надо,— ска­ зал он. — Доктор Науменко тоже был молодой, а первый определил твою болезнь. Не боль­ ше трех дней, говорит, не пить, не курить, не волноваться. Маевский задумался, опершись локтями о пол. — Испачкаешь брюки, смотри,— сказала женщина. — Не испачкаю... Доктор Науменко — вот это был врач! Только посмотрел на челове­ ка — и все. Как будто в нутро заглянул. — Упокой господь его душу,— сказала старуха и села в кухне за стол. — Хорошие были похороны,— сказал Маевский.— Полгорода пришло проводить. Делегации, оркестр, все как положено. — На похоронах у Науменко оркестра не было. Оркестр играл, когда хоронили докто­ ра Левинсона. — Тоже были хорошие похороны,— ска­ зал Маевский. — Хорошие,— согласилась старуха.— А помнишь, как хоронили доктора Лавринови­ ча? Очень был добрый доктор. Сколько раз он тебе говорил: пан Маевский, для вас од­ на папироса — это конец! — Да, теперь уж нет таких врачей,— ска­ зал Маевский.— Сам искал по квартире — не спрятал ли я где маленькую. Папиросы выбросил. Очень хороший доктор. — Разогрею бигос,— сказала Маевская. — Разогрей,— согласился муж. Когда Маевский вернулся из погреба, стол был уже накрыт. Он поставил на стол бутылку браги и два стакана. Старуха подо­ двинула к нему тарелку с бигосом и горчи­ цу. Они подняли стаканы. — За здоровье доктора Кароляка. Каро­ ляк его фамилия? — Кажется, Кароляк,— сказала женщина. Перевод с польского Д. ГАЛЬПЕРИНОЙ