Сибирские огни № 07 - 1971

Висели пуговки звезд И лунная Ермолка. Но вот «кто-то крепко сшил тахрихим Николаю», грянул день «такой новый, мо­ лодой, как заря», и сознание бедного Мотэ- ле (и ему подобных) начинает медленную, но упорную работу по осмыслению, «пере­ вариванию» необыкновенных событий: Ведь это же очень и очень, Боже ты мой! Еще бы! Ведь в этот день «не пришел в синагогу го с п о д и н раввин», в этот день «не хохочет го сп о д и н городовой» и даже — сам « го с-п о -д и н по-лиц-мейстер сел в тюрь­ му!». И, наконец, появляется в поэме (в первый и последний раз) сапожник Илья и произносит свое «редкое, мудрое слово»: — Мотэле, тут ни при чем Егова, А при чем —ты И я. Так в душах «безымянных» Мотэле про­ растают семена сомнения во всемогуществе бога и, значит, в устойчивости освященного его именем миропорядка, зреет вера в пре­ образовательные и созидательные возмож­ ности простого человека-труженика, осво­ бождающегося от «божественного промыс­ ла», толкователем коего до сих пор был раввин Исайя. Так «кончается» безымянный и безликий Мотэле и «начинается» комис­ сар Блох,— потрясенным обывателям явля­ ется личност ь, и начинаются «кишиневские чудеса», свершается даже «чудо некиши­ невского масштаба»: «по-портняжьему роб ко счастье, и, как счастье, неробок портной». Теперь перед нами, с одной стороны, комиссар Блох, а с другой—откровенные его противники и квазинейтральные обыва­ тели. Отношение последних к Мотэле до­ вольно недвусмысленно: «—Почему не да­ ют сахару? Сахару почему не дают?..— Что вы стоите, Сарра? Что может дать сле­ пой, когда комиссаром какой-то портной?» Торговка Мэд, а с нею и весь базарный ряд «напутствуют» комиссара: «Чтоб он сдох!» Инспектор Бобров молится: «Дай бог хворо­ бы Блоху... Дай бог сгореть Советам, про­ валиться депутатам...» А вот и некто из за­ вистников (его мнение автор заключил в многозначительные скобки): Мотэле весь перекроен (Попробовал лучший суп!). После всего сказанного кажется стран­ ным утверждение А. Саакянц: «Вся поэма соткана из кратких и внешне разрозненных сцен, наблюдаемых и комментируемых многими и разными Мотэле. Но, несмотря на эту отрывочность, всех (?!) «героев» роднит то, что каждый (по-своему) радует­ ся (?!) происходящему». Да, поэма Уткина мозаична, многоголо­ са, полифонична. Но приписывать «разным Мотэле» противоречивые и зачастую враж­ дебные комиссару Мотэле суждения о нем —это значит разъять, размыть совер­ шенно определенный, цельный и органичный образ главного героя произведения. Вовсе не «много» в поэме Мотэле, а есть р а зви ва ю щ и й ся , раст ущ ий вместе с р е в о л ю ­ цией герой в трех его главных социально­ психологических ипостасях: Мотэле безы­ мянный и униженный, человек своего клас­ са —-Мотэле комиссар Блох, личность, рож­ денная к жизни революцией, и—Человек, патриот свободной родины, который никуда «не уедет и даже в Америку»,—он «будет штопать наши прорехи», устанавливать но­ вый миропорядок без раввинов Исайев и инспекторов бобровых. Чувство гордости за обновленную рево­ люцией родину прорывается в горячих, ис­ полненных большого патриотического пафо­ са заключительных строках поэмы: Милая, светлая родина, Свободная родина! Сколько с ней было пройдено, Будет еще пройдено!!! «Если бы Уткин ничего больше не напи­ сал, кроме этой поэмы, то и тогда он за­ воевал бы себе право на прочное места в советской поэзии»,—писал после гибели поэта И. Сельвинский и отмечал глубокую насыщенность «Повести...» «ощущением братства народов», «великого интернацио­ нализма революции» («Литературная газе­ та», 1944, 2 декабря). А. В. Луначарский в рецензии на «По­ весть...» отмечал, что поэзия Уткина «а ц е­ лом р ево л ю ц и о н н а , но в ней есть нечто от более спокойных переживаний великой об­ щественной силы, переходящей от разру­ шительных и оборонительных действий к строительству» («Правда», 1926, 6 июня). Это высказывание А. В. Луначарского дает ключ к пониманию и оценке лирики Утки- па второй половины 20 —- начала 30-х го­ дов. Идейно и нравственно возмужавший в буче гражданской войны, Уткин хорошо по­ нимал, что революция, как наиболее острая форма классовой борьбы, не могла обойтись без больших жертв: Да, ничего на свете , Так, запросто, не взять,— Когда родятся дети. Исходит кровью мать! По всем путям и тропам, У всех морей и рек Лежит, борьбой растоптан. Прекрасный человек! («Д ва д ц а т ы й » ) Поэт призывает помнить «вспоившую нас грудь», он славит тех, «кто лег, как шпалы, под наш железный путь», ибо бла- городные идеи и свершения бойцов револю­ ции, их трудный революционный опыт не­ обходимы поколению, идущему вослед. Революция и гражданская война воспи­ тали человека-борца, воина. В середине 20-х годов молодой республике Советов нужен был в первую очередь человек-сози­ датель, творец, строитель нового общества, отнюдь не утративший, однако, своих бой­ цовских качеств.