Сибирские огни № 07 - 1971

что он «ничего на сцене не делает», но роль оживает «сама собой», рождается эта­ кой вольной песней. Почему же это? Даже не осознала Попенко, что к роли Лиды готовилась уже очень давно, что в судьбе ее матери много общего со сцениче­ ской биографией Лиды Коваль. Трагическая гибель отца Лиды, внезапно нахлынувшее чувство любви к Платону, чудо любви с первого взгляда, упорство и стойкость в труде, в жизненных испытаниях — все это было нравственней атмосферой, близкой, глубоко прочувствованной в общении с ма­ терью, со старшими. Критик Б. Рясенцев ь статье о красно- факельском спектакле задал риторический вопрос: «Так кто же сейчас на сцене, сам Платон Кречет или... его сын?» Действитель­ но, ведь тридцать лет прошло со дня, когда по пьесе Платон и Лида стали мужем и же­ ной, так что хронологически факт вполне ве­ роятный. Но, конечно, дело не в арифме­ тике, а в том, что нынешнее поколение ак­ теров прекрасно передает мысль, чувства, помыслы людей, которых вправе считать своими духовными предшественниками. Б. Рясенцев особое внимание уделил тон­ кости психологического рисунка роли Ли­ ды в исполнении Попенко: «Актриса, недавно вступившая в труппу театра, завоевала горячие симпатии новоси­ бирских зрителей. Достаточно было эпизода, когда Лида после шутливо-иронических по­ хвал Кречету, немилосердно пилившему по струнам скрипки, вдруг услышала пленитель­ но звучащую печальную мелодию. Она за­ мерла в кресле, широко раскрыв глаза, а по­ том бессознательно подняла руку, словно пытаясь загородиться от завораживающей силы не то самой музыки, не то еще чего-то, идущего к ней вместе с музыкой, приподня­ ла и бессильно уронила. Потом встала и медленно пошла вдоль веранды, машиналь­ но скользя пальпами по перилам. Останови­ лась. Теперь она смотрит уже не на Пла­ тона, а в зал, смотрит почти испуганно »' Прозрачную акварель начала роли сме­ няют краски все более насыщенные. В сцене грозы, когда Лида узнает о смерти отца после операции, сделанной Кречетом, насту­ пает кульминация, роль достигает драмати­ ческого накала, да такого, чго никак не ожидалось от актрисы, заявившей о себе в комедийном репертуаре. На сцене —долгая неподвижная пауза, .замер Платон в немом порыве к Лиде, вы­ жидательно смотрит на нее Аркадий. Лида медленно поворачивается лицом к зритель­ ному залу и говорит ровно, не повышая голоса: — Душно... Почему здесь так душно?.. Коротким вскриком останавливает она Платона и продолжает убийственно спокой­ ным тоном, вроде бы даже укоризненно: — Вы уничтожили мой проект... Вы от­ толкнули Аркадия... Вы убили отца... ' Б . Р я с е н ц е в . «Отец или сын?» «Театральная жизнь», М ., 1964, № 2, стр. 16. Вздрагивают ресницы, полуприкрывшие глаза... Потом, после долгой-долгой паузы, чуть хрипловато, усталым голосом Лида заканчивает: — Аркадий, помогите мне выйти... выйти из этого гроба. Медленно, не оглядываясь, уходит, отка­ завшись от предложенной Аркадием руки. Серьезный экзамен на роли высокого драматического накала выдержала Попенко, сыграв свою Лиду, роль, которая родилась «сама собой». Не могло быть успеха и без того, что называют актерской техникой, что становит­ ся обычно следствием сценической школы. Школу Попенко получила хорошую. Ее учи- теля-мхатовцы В. А. Орлов и М.’Н. Орлова, преподававшие сценическое мастерство в ГИТИСе,—учили не играть, а жить в обра­ зе, черты характера своего героя воспиты­ вать, находя их в себе самом. Для этого нужно было отшлифовать внешнюю и внут­ реннюю технику, научить быть послушным инструментом голос, пластику, волю, внима­ ние, в конечном итоге —чувство. Этюды, отрывки из спектаклей, танцы, фехтова­ ние —все это многообразие учебно-трениро­ вочных приемов подготовило молодую акт­ рису еще к одной школе — к работе в теат­ ре Бориса Равенских. Б. Равенских —это не МХАТ, это — мейерхольдовские традиции в наши дни. В его спектаклях музыка, свет, ритм, пла­ стический рисунок роли занимают исключи­ тельное место. Попенко очень гордилась, что ее оставили в Москве, у ведущего столичного режиссе­ ра, и работала до изнеможения. Вместе с В. Высоцким, исполнявшим роль Лешего, она участвовала в «Аленьком цветочке», иг­ рая Кикимору. В индийской пьесе «Белый лотос» выступила в роли Маданико, трепет­ ной юной девушки. В одном из самых кра­ сочных спектаклей Равенских «День рожде­ ния Терезы» Г. Мдивани играла горячую, смелую кубинку Виолетту. Удивительно работал над спектаклем Борис Иванович Равенских! Даже во время черновых репетиций обязательно вызыва­ лись и осветители, и оркестр, и машинист сцены. Из зала слышалось: « —Такт, пово­ рот головы, удар ногой!» И если у актрисы что-либо не получалось, останавливался ор­ кестр, заново устанавливался свет, повора­ чивался в исходное положение сценический круг. Актерам бывало неимоверно трудно. Всю работу по внутреннему обоснованию яркого по форме, необычно острого по рисунку об­ раза приходилось проделывать самостоя­ тельно. Ответственность огромная. Но не боялась Попенко труда, на всю жизнь благодарна полученным урокам — работа у Равенских научила ее любить ост­ рую форму и научила самостоятельности. Недаром же новосибирские рецензенты впоследствии так единодушно признавали отточенный профессионализм молодой акт­ рисы! Как же после всего сказанного объ