Сибирские огни № 07 - 1971

«Живет —спустя рукава».—А?.. Кого ломаешь^ Зачем? —Старик от­ пихнул Семена до самой стены. — Ты что? Ожил, что ли?—трогая оцарапанное ухо, Семен уди­ вился и рассмеялся.—Распетушился... Клава стояла в оцепенении. Ленька смотрел в стол. Из его полуприкрытых глаз текли слезы. Щеки мокры. Плач его был горек без жалобы. Клава развернула Лень­ ку за плечи и, подталкивая животом, увела в комнату. Оттуда быстро прошла к лавке с крынками, независимо возмутилась: — Завоспитывался... Ум просто наружу лезет... — Ты бы помолчала... Вас всех... пора на место поставить. — За год ни разу в дневник не заглянул. Вот и довольствуйся. Ползарплаты в школу отнесешь. — Ну, это мы еще посмотрим. Он снова заглянул к детям. — Так ты понял? С тобой я еще не разобрался. Клава, оставив крынки, вернулась к детям. — Заступаться, что ли? —насмешливо спросил Семен.—Как тигрица... Семен уступчиво стал ждать улыбку Клавы. В старике как-то все сразу погасло, и он полез на печку. И уже не слышал разговора Семена с Клавой, не заметил, как они, после не­ злобивых препирательств, ушли. Было еще девять часов. XXIII О чем передумал старик за этот день? Об избах, потрескавшихся, хранящих каждым обветренным пазом его прикосновение; о людях, приехавших с ним на эти земли, полных жизнью, не знающих предчув­ ствий небытия, веселых и красивых. Они грустили, улыбались и сеяли хлеб. Сколько пашен, сколько осеней, сколько хлеба. Звенящий шелест колосьев, на которые ложилось по утрам теплое солнце восходов. Для чего жили? Ничего не осталось. Прошло... И дни, как тогда,—идут. Все, что сделали —пройдет. Кому останутся эти дни, эти радости? Ка­ ким людям? Старик хотел поправить пальто под головой и заметил, что рука его лежит в знакомой неподвижности на груди, что она суха и стыла. И он подумал: почему днем так испугался этого жеста, а сейчас при­ нял его неминуемость и не пожалел себя? Был вечер... Лагутин... Семен... Разговор их и... рядом ничего не было значительного... И старик горестно подумал, что этих людей оставлять ему не жалко. Ему захотелось на улицу. В черной рубахе, в калошах на босу но­ гу, он вышел на крыльцо. Постоял, и по доске, брошенной на землю, прошел к плетню. Колья были черны и мокры: даже ночью не застыло. Стояла оттепель. Еще не растаявший снег медленно накалял калоши. Намокшим холстом провисло небо над избами, и нигде не светились края неба, не было признаков света, что фосфорным сиянием обозна­ чал очертания изб. От согры тянуло прелью, теплом и свежестью. Вес­ на даже ночью дарила свое прикосновение. Где-то скапывал снег в лу­ жу. Пахла весна талым лесом до вязкой горечи на губах. Хватает это­ го запаха на всю Сибирь, и никогда он не кончится. Что же, как же будет потом?.. Какие весны? Чем полна весна? Ка­ ким движением? И почему слышны в ней далекие, далекие ветры?