Сибирские огни № 07 - 1971

И, уже отрешившись ото всего, брался за топор. Маленький пятистенник тремя окнами к дороге стал. Углы с глубо­ кой вязью, не куцые. Наверху в крыше надстройка выступом, как терем. На глазастое его окошко глубокий козырек крыши напущен с резным подзором. Дом —как невеста в кокошнике. Изредка Сергей окликает Дуню. Она подает ему наверх отстроган­ ные тесины, отходит и, снизу, из-за стены, чтобы не застал ее Сергей за праздностью, смотрит на него, на потную его рубашку на спине. Сергею слезать с дома даже вечером не хочется —он ждет Матвея. Матвей в сумерки, а придет. Как с пашни приедет. И верно. Вон его выцветшая кепка показалась. Матвей по улице идет спешно, чуть прихрамывая, потом замедляет шаги, чтобы, начиная еще издали, рассматривать Сергеев дом и отме­ чать, как он все больше и больше меняется. Сидят они рядом. Матвей долго закуривает. У него кисет —сплош­ ная пыль. Затронешь рукой —целый день от пальцев табаком будет пахнуть. Сергей не курит. Он любит наблюдать в эти минуты за лицом Мат­ вея, ждать. А Матвей медленно растягивает самокрутку, мол­ чит. Он такой, Матвей: то улыбается готовой улыбкой, то серьезно слу­ шает все, как будто со всем соглашается, молчит, а потом одно слово скажет и все повернет на свою сторону. — Вот ведь ты что сделал... Поставил этот фонарь на крышу, и он у людей усталость снимает. Они на пашне только на землю под соху смотрят, а ты заставил их вверх посмотреть, глаза от борозды поднять. Хорошо... Как тут пройдешь мимо. Ведь что из дерева сделать можно... Ну... бревна и бревна, ну... тес и тес...—лес, одним словом. А ты вместе его собрал, и он смотреть зовет. Я еще одного не пойму... Матвей задумывается, забывает про самокрутку. — На каждый дом человек по-разному смотрит. На дом с малень­ кими окнами —смотрит маленькими глазами, а с большими —нет. Он уже смотрит широкими. В чем тут дело? Матвей поднимается, идет к избе. — Ты на каком венце окна поставил? На шестом? Вот высоко, а угадал... Матвей умолкал, трогал рукой косяки. — Крепость какая в сосне и пахнет хорошо —здоровьем. Оттого ты и силен, дьявол. А от земли устаешь... Дурманит... После пахоты до теле­ ги не дойдешь... Вот этот разговор Сергею и нужен. Ради него он и живет. Он сидит с Матвеем и не столько слушает, сколько вспоминает полосы теней от козырька на дощатой обшивке теремка, утренний проезд мужиков на пашни. Они чуть притормозят около, что-нибудь крикнут с дороги, по­ приветствуют. Вспоминает еще: когда полоснет дождь по деревне и все вдруг ста­ нет темным, пасмурным: стены изб, крыши, трава вокруг, захлюпает вода на земле, запляшет на мгновенно очерченной дегтярной дороге,_ во всем последождевом сумраке остается светлой только новенькая изба Сергея. Льются дождевые потоки с пустых подоконников, они не темнеют, а только сильнее пахнет от мокрого леса смолой. Перед уходом Матвей закуривает еще раз. Глубокая затяжка осве­ щает его лицо и скорбное выражение глаз. Сергей догадывается —Матвей знает, что у него не хватит в этом