Сибирские огни № 06 - 1971

слабо озаряют зеленым светом протянутую Никину руку. Кругом низкие, раскидистые яблони, алыча и высоко вскинутые в небо могучие тополя. Мы лежим в пышной теплой траве. Парк со времени войны все еще почти без присмотра, и мы можем позволить себе это. Сюда из горных зарослей даже забегают зайцы. Бледное при луне лицо Ники утонуло в траве, на щеках, на лбу ее черные полоски —тени от ленточек травы и четкие силуэтики —тени от цветов. А кругом заколдованная тишь. Невидимо клубятся запахи, в гротах, в пещерах, сплетенных ветвями, тьма, а на поляне —луна. Иног­ да бесшумно чертит зигзаги летучая мышь... Солдат вернулся в театр Первый сбор труппы в начале сезона всегда волнует. В фойе шумно, людно. Приехали новые актеры и среди них несколько фронтовиков. Ника знакомит меня с Голубятниковым. До войны он работал в Нальчике, отсюда ушел на фронт и снова вернулся сюда. У него в бою оторвало кисть руки, и ему сделали протез, обтянутый черной перчат­ кой. Как-то он будет играть? Ника училась с ним вместе в Ленинград­ ском театральном институте и говорит, что он хороший актер.. Перед войной он имел особенный успех в роли Павки Корчагина... Сейчас он взбудоражен. Мы водим его по театру и показываем все закоулки. После гимнастерки, галифе и сапог в светлом нарядном костюме ему хорошо, легко и удобно, а новые коричневые туфли он просто не чув­ ствует на ногах. — Отвык,— говорит он, смотрясь в трюмо.—Прямо, женихом себя чувствую! Даже походка стала другой. Не марширую, а порхаю. Технические цехи спешат, готовятся к открытию сезона. Рабочие вытаскивают декорации сушиться на солнце. Перед актер­ ским входом за кулисы расстелили по асфальту «задники». Тут же беспорядочные нагромождения разных лестниц, помостов, кубов, конструкций, большущих щитов, полотняных стенок с окнами, части комнат, куски могучих лепных стен замка... Петя Софронов под­ новляет все это, чистит, красит, ремонтирует вместе с рабочими. К театру подступают аллейки, тропинки, кусты и деревья. Золотые каштаны точно светятся. От них в парке светло и радостно. Между де­ ревьями натянуты веревки, на них висят диковинные костюмы: фраки, сюртуки, испанские плащи, итальянские камзолы, русские поддевки, зипуны, ветер колышет женские платья, как зеленые, синие, красные флаги. Припахивает нафталином. — Где здесь платья Офелии? —смеясь, обращается Голубятников к вороху одежды.—А где одеяния Гамлета или плащ Дон Жуана!? Шинель Чапаева или лохмотья Аркашки Счастливцева? Как пострадавшим от войны, МХАТ и Малый театр прислали нам всякий реквизит, бутафорию и разные списанные костюмы, а также от­ служившую для них, но прекрасную для нас мебель, подобранную для пьес Островского, Шекспира, Чехова. Кто играл в этих костюмах? О чем думали актеры, ожидая своей реплики? Однажды, играя в спектакле «Женитьба Белугина», я сунул руку в карман поддевки и нащупал там какую-то бумагу. Вытаскиваю: конверт, на красной, с зубчиками, толстой марке, лицо царя, в конверте голубова