Сибирские огни № 06 - 1971

А я, уже загримированный, из-за сукон смотрю в переполненный зал, вглядываюсь в лица рабочих и думаю: «Как они живут? Как рабо­ тают? Какие у них мысли, чувства, характеры? Что за судьбы находят­ ся там, за рампой?» И, как всегда, мне кажется, что я ничего не знаю. Да, полно! Разве я мало встречал людей? Разве я сам-то мало хлебнул в жизни? Наше лето Август, 1945 год. Уже три месяца, как нет войны. У нас отпуск. На базаре длинные столы прогибаются от золотых и краснобоких груш, от скрипучих красных яблок. В солнечном сиянии дымится чернослив, сочатся треснувшие белосливки. Мы с Никой целые дни бродим в парке, как в лесу. Мы в зарослях груш, яблонь, дубов и лип, среди пестрых от цветов полян... Ника в таком ярко-красном платье, что день от него кажется еще более жарким. Спускаемся из парка вниз к речке. Она ревет в камнях, взбивает пышные, искристые шапки пены, взрывается фонтанами сверкающих брызг. Среди речки на горячем, белом камне, поджав ногу, сидит Ника в черном купальнике, другая нога свесилась в клокочущий поток. Вокруг этой ноги крутятся комки пены. Берега усеяны розоватыми, белыми, зелеными камнями, плитами. Они гладки, обточены водой. Ника смотрит из-под ладони на снежные горы. Тело ее кофейное, в золотистом пушке. Мы оба здорово загорели. Ногами я уперся в небольшой камень и, сидя, прижался спиной к валуну. С него хлещет на меня тугой водопад. Я ловко устроился в этой клокочущей котловинке. От бушующей студеной воды захваты­ вает дыхание. В ней несутся гальки, камешки, они стукают по моему телу. Ника сползает с камня, поток подхватывает ее, но она успевает прижаться рядом со мной к валуну... Мы часто забираемся с ней куда-нибудь в заросли, ложимся в траву, и я, волнуясь, разворачиваю рукопись. Над нами дубы топор­ щат тяжелые и грубые листья, словно вырезанные из зеленой кожи. Жарко трещат кузнечики. Шныряют изумрудные ящерки. Бедная Ника! Я прочитываю ей за этот месяц все, что написал. Наверное, я ее заму­ чиваю, но мне^ так нужно это чтение вслух, что я беспощаден и, порой, прочитываю ей сразу страниц сто. И, удивительно, она слушает с ин­ тересом. Или это мне так кажется? Но, что бы там ни было, а я делаю для себя одно важное открытие. Я же не верю в читателя! Мне все думается, что он не поймет, не увидит, забудет, и вот я вместо одной страницы пишу десять. На ходу, во время чтения, сокращаю длинноты целыми страницами. И цветут для нас горы то бело-голубые, то золотисто-сиреневые, то ало-синие на закате... И ночью мы снова в парке. Он весь у меня под­ смотренный, подслушанный, весь в записных книжках. Яркая, лунная ночь. Липовая аллея тянется тоннелем, в нем тем­ но, тихо, а под ногами рваные лунные пятна, черные кружева теней. В июне здесь невообразимо пахнет липовым медом. Выходим на нашу поляну. Над ней, с боков, свисают шапки, на­ весы ветвей и листвы. Под ними, в черноте, столько светляков, что они