Сибирские огни № 06 - 1971

ская» повесть совершенно разбитыми и уничтоженными. О повести ре­ цензент написал, что она оторвана от жизни народа, что герои мои зам­ кнуты в узеньком закулисном мирке, что в этом мирке нет дыхания вре­ мени, что она, как и рассказ «Возвращение», многословна, что язык ее небрежен, что всюду мне изменяет вкус и чувство меры. Так «Возвра­ щение» из-за этой чрезмерности превратилось в мелодраму. В «Рассказе о стареньком доме» немало находок, есть характеры, но этот рассказ дает искаженное представление о нашем времени. Вой­ ну ведут и в ней побеждают не ветхозаветные, обреченные на слом «ста­ ренькие домики», а индустриальные центры, заводы, современные горо­ да, рабочий класс. И лучше бы автор, вместо причитающей старухи, описал рабочего, кующего победу, написал бы о самоотверженном труде, о героизме. Вот так! И Шура, и Алешка, и мама, и наш дом, и миллионы других Шур и Алешек, и осиротевших матерей оказались как бы и не­ причастными к нашим победам. Взбешенный рецензиями, я сразу отверг их обе. Они прошлись по мне, как железный каток. Я даже ссутулился, мне даже руки тяжело поднять. Да тут еще «Зоя» зашла в тупик. Ее школьные предвоенные годы я смог описать, все это я знал и видел. Но бои под Москвой, партизаны, казнь Зои... Тут я в бессилии опустил ручку... Опустошенный, постаревший, вымотанный брожу по комнате в паль­ то и шапке. Света сегодня нет, дрожит малюсенький огонек коптилки. Тень моя громоздится на стенах, на потолке. Я хожу и хожу. И почему это я во всех городах чувствую себя проезжим? Где бы я ни был, все кажется мне, что я здесь временно, что нужно куда-то ехать, что город, в котором я почувствую себя жителем, находится где-то впе­ реди. А как доехать до него? И все мне думается, что я не живу, а еще только буду жить. В бешенстве пинаю табуретку. Она грохочет, а я, в шапке, в пальто, суюсь в кровать, сдернув очки, зарываю лицо в подушку. Что это? Исте­ рика? Меня сотрясает всего. Я вскакиваю и вываливаюсь в туман, в ночь. Куда я? К кому? К Семену! Вот же куда я могу пойти. Вот где мне будут рады. И я быстро, оскальзываясь, иду, вспоминая его рассказ о том. как он, раненый, пробирался к своим... — Анна, Анна! Ты смотри, кто к нам нагрянул.— еще из сеней, от­ крыв мне дверь, кричит Семен. И сразу же меня обдает тепло, свет, шум бегающих ребятишек, запах вареной картошки и кукурузы и запах хвои от елки. И вдруг все это уходит далеко-далеко от меня. Из этой дали поет мне улыбающееся лицо Анны Власьевны: — Проходите! Проходите! Вот хорошо-то... Из этой же дали улыбается и Семен, зачем-то бегает там, прихра­ мывая. И тут же они приближаются, оказываются возле меня, а я нелепо опускаюсь прямо у дверей на порог, глупейшим образом смеюсь, на миг тыкаюсь лицом в свою ладонь, потом выглядываю из-за нее. Все толпят­ ся, удивленно смотрят на меня. — Ты это, брат, чего? Уже клюкнул? — весело спрашивает Семен. Согреваясь от нахлынувшего счастья, я прошу: — Возьмите меня на должность деда мороза! Или в будку вместо верного пса! — Я бросаюсь на четвереньки и лаю на ребятишек. Они с хохотом отбегают. А я вскакиваю и сдергиваю свое пальто.