Сибирские огни № 06 - 1971

ками и настурцией, дышит на меня пахучим ветерком. Пустынен черный парк, ни огонька в нем, ни сторожей, ни гуляний. Он почти беспризор­ ный — война, не до него. Я один на сырой скамейке. Итак, тебе уже двадцать семь. Медлить больше нельзя. Решай! Даю тебе сроку пять лет. Каждый день работать по восемь часов. Не разгибаясь. Это будет твоя учеба. Согласен? Итак, засучивай рукава и бросайся в зыбкое, неопределенное, чтобы схватить его и превратить в осязаемое и видимое... Была у меня вот и такая бессонная ночь, ночь-клятва. И шумит сейчас этот парк в Нальчике, и стоит еще там скамейка та... И еще наступили другие ночи, совсем осенние, холодные... Вчера под утро пал на деревья густой иней, побелели желтые листья, стали греметь. Но солнце растопило иней, и в каждой золотистой, про­ мокшей ладошке листа загорелись ртутно-тяжелые, зеркально-синие кап­ ли. И тут листья не выдюжили, хрупнули в корешках, и в полной тишине безветрия потекли, потекли с деревьев желтые хлопья, освобождались из-под листвяной шкуры серо-лиловатые сучья, ветви, выбивались нару­ жу, будто поднимались все выше и выше. И под деревьями вырастали груды мокрых, ощетинившихся корешками, слипшихся листьев, по ним щелкали крупные, как виноградины, светлые капли... Просыпаюсь в глухой час, ветки стучат по крыше. В утробе моей ве­ ранды холодно. Нужно искать другое пристанище. Я дрожу под ватным одеялом. Вчера хозяин покачал головой: — И как ты спишь? Замерзаешь? — Пока еще нет! — беспечно воскликнул я. А салюты с Красной площади гремят и гремят среди этих ночей. Ка­ жется, ничего сейчас нет дороже, чем радио. Румыния откололась от Гер­ мании и объявила ей войну. Наши взяли Измаил, Кишинев, Плоешти, Бухарест. Во Франции немцев разгромили. Болгария, Финляндия тоже повернули оружие против фашистов. Идут большие бои под Варшавой. Ошеломляющие вести каждый день, каждую ночь обрушиваются на нас. Идет последний акт трагедии. Близок радостный для нас финал. А у меня наступил какой-то период беспокойных осенних ночей. В полночь вдруг замечаю, что не сплю. Слышу —ветер. И вдруг не­ удержимо потянет на улицу. Все равно в кровати неуютно, зябко. Я вы­ хожу. Спит огромная, лохматая от лесов, вздыбленная горами земля, мчат­ ся тучи с серебряными краями, под неизмеримым небом клокочет ветер, качает деревья. И вот я бодрствую среди этих таинств полночи. И сам себя понимаю, как «очарованного странника». Продрогнув, ложусь, поверх одеяла кладу еще пальто, курю и боюсь шевельнуться, чтобы не вспугнуть ощущение этой ночи, озаренной ме­ сяцем, шумящей садами, неповторимой и уносящейся. И так вот долго лежу и наконец, не заметив, засыпаю... Вот и эта ночь. Она сегодня принесла мне удачу. Опять слышу зов луны, ветвей и листопада. Выхожу. Как вкусно вдыхать чистейший воздух, наплывающий с гор через лесные чащи. Жаль —кончился табак. И нигде в такой поздний час не достать махорочки. Грант! Только к нему можно торкнуться, поднять его с постели — не обидится. Иду к нему. Озаренные луной,, смутные, легкие проступают горы, местами поблескивает лед.