Сибирские огни № 06 - 1971

ливали... И его тоже расстреляли, да не до смерти. Он затаился среди трупов, а потом уполз... Вот с тех пор и...— Она говорит спокойно, глаза ее кажутся бесстрастными, равнодушными, а из них выползают слезы.— Молиться стал... Ни одной молитвы не знает, а молится... Но он без­ вредный, не буйный. Он обыкновенно перед грозой или во время грозы начинает волноваться. Ну, тут уж я слежу, а так — ничего... молчит... Раньше-то он хорошим столяром был и никогда не молился... А теперь вот видите что... Надломился! Но ничто не может остановить мой яростный порыв: каждую сво­ бодную минуту я пишу. Пишу ранними утрами до репетиций, днями пос­ ле репетиций, в «Привале комедиантов» во время спектаклей, ночами после спектаклей, пишу, обжигаемый взглядами сумасшедшего, пишу, а он все крестит меня и крестит. Встаю я из-за стола буквально шатаясь, когда уже пальцы не мо­ гут сжимать ручку. Уже три раза переписал я «Рассказ о стареньком домике», дважды переписал «Возвращение» Я все крепче и крепче ухватывался за окру­ жающее, за жизнь, среди которой я любил, страдал и радовался... После спектакля бродим с Никой в парке. Небо завалили черные тучи, всюду по ним змеятся, полыхают странные бледно-фиолетовые молнии, раскатисто трещит гром. Мы слепнем от вспышек. На душе не­ важно. Рассказ «Возвращение» растравил память, и я все вспоминаю о Шуре, об Алексее, все вижу их живыми. Рассказываю Нике о них, о нашей семье, о своем детстве, о прощальном разговоре с Шурой ночью во дворе и о другой ночи, когда голосила мать. Ника начинает расспрашивать о моих школьных и студенческих го­ дах, и я не замечаю, как она уводит меня в иное, светлое. Воспомина­ ния подхватывают меня. И я уже улыбаюсь и смеюсь, рассказывая о Додькиных проделках. Ника удивительно умеет успокаивать меня. С ней я всегда чувствую себя сильнее. А парк во мраке ропщет, вспыхивают молнии, деревья на миг швы­ ряют свои тени поперек аллей, и я вижу на вершинах каждый листок. В огромном парке мы одни. Над парком тучи, тьма, а вдали на снежные горы падает свет луны и горы нам ясно видимы. Они серебрятся во мраке, слабо горят. — Идем... Как-то жутковато,— я озираюсь. Засыпая, слышу гул грома. Один раз молния вспыхнула будто в комнате... Тревога, словно толчок, пробуждает меня. Свет почему-то включен. Надо мной склоняется Степан. Он пристально смотрит мне в лицо. Здо­ ровенный, волосатый, в кепке, натянутой на брови, на уши. Испарина покрывает меня. Проносится мысль: «Если испугаюсь, вскочу — он кинется на меня... У сумасшедших и сила сумасшедшая». И я тихо и спокойно спрашиваю: — Чего не спите, Степан? Он вздрагивает, как бы приходит в себя, узнает меня и шепчет: — Немцы за мной приехали. _ И много их? — тоже шепотом и встревоженно спрашиваю я, сра­ зу как бы становясь на его сторону. Степан тут же преисполнился ко мне доверием. — Много. С собаками. Мне бы только встать, тогда я не буду таким беспомощным. — Их видно? — спрашиваю я.— Покажите. Степан тянется к окну, выглядывает из-за косяка. Я, стараясь нс СО