Сибирские огни № 06 - 1971

От репетиции я свободен. Шатаюсь по городу. Застигнутый музыкой по радио, долго стою на углу Кабардинской улицы. Закрываю глаза, слушаю Чайковского и вспоминаю, как в Баку, после всех дорожных мытарств, после дезинфекции в бане, куда нас водили строем, меня вот так же вдруг застигла музыка. Я остановился. Прекрасный женский голос пел «Жаворонка» Глинки. От меня пахло карболкой, меня тряс приступ малярии, в глазах плыли зеленые круги от усталости и истощения, но все во мне, потрясенное, плакало от этой весенней песни. И такой родной, из иного мира, была для меня эта песня... Вот и опять дохнуло из этого мира прекрасного. «О, если б навеки так было»... Шаляпин! Это же любимый Шурин певец... И вот уже пере­ до мной Шура. Уходя на фронт, он берется за старые косяки... Подув на плавающий листок, пьет из синего ведра красавицы-вдовушки... Бо­ же мой! Вдовушка! Ведь это рассказ. «Возвращение» —так озагла­ вить его... Вдовушка оказалась не вдовушкой. Вернулся к ней муж с войны, вернулся на костылях, без одной ноги. А молодая «вдовушка» уже лю­ била другого. Все это подробно описала мне Мария в письме. Но мужа «вдовушка» встретила с лаской, с заботой. А он почувствовал, что все это притворно, что он для нее —горе, обуза. И —ушел. Она приходила к нему и умоляла вернуться — совесть грызла — а он отказывался, чувствуя за ее внешним отчаянием внутреннее об­ легчение. Как же мне раньше не пришло в голову написать об этом? О чем «об этом»? Подожди, подожди... Тут нужно разобраться... Как это мне раньше не стукнуло в голову? Так вот почему иногда меня раздражает написанное мною! Взять тот же «Рассказ о стареньком до­ ме». Я стремился описать все так, как было. Точнее воспроизвести собы­ тия. А для чего? Я же не придал им какого-то важного смысла... Вер­ нее, не нашел, не понял его... Я замечаю, что стою среди улицы. Смущенно оглянувшись на прохо­ жих, снова иду, иду все быстрее, быстрее. Хорошо, вот событие: искалеченный муж вернулся к жене и вдруг почувствовал, что он для нее беда, горе,—и ушел от нее. Просто опи­ сать это? Ну и что? Это же ни о чем еще не расскажет... Муж и его жена-«вдова»... Тут можно рассказать о том, как война ломает человеческие судьбы... А можно рассказать и о гордости солдата, который не хочет любви из жалости, не хочет нищенских подачек сердцу... А молено поведать и о большой жертвенной любви солдата. Увидев, что жена, считая его погибшим, полюбила другого, он, ради нее, пожерт­ вовал собою... А можно... Вот это повезло мне сегодня. Ведь я лее сделал открытие! Это, ко­ нечно, все давно известно. Но я должен был прийти к этой истине сам, черт возьми! Получив по карточке кусок разваливающегося кукурузного хлеба, иду в столовую. Большущий, низкий, темноватый зал полон. После дол­ гого ожидания, наконец, мне приносят стакан мутного компота из гру­ ши-дичка и тарелку мамалыги. В ямку налита ложечка янтарно-проз­ рачного постного масла. Хлеб я не трогаю. Несу его на базар. Без хле­ ба можно перебиться, а вот уж без махорки с ума сойдешь. Среди базарной суеты есть уголок, где продают буханки, куски и