Сибирские огни № 06 - 1971

в его белые чащи. Сейчас мы только двое, да черно-белый, тревожный парк, да ветер с гор, пахнущий алычой, треплющий наши нахолодав­ шие волосы. ...Я помню, была холодная, горная ночь. И был тревожный, будто юсенний, черный парк. С хребта дул сильный ветер, пахнувший снегом. Мбыло зловещее небо в звездном пульсирующем пламени. А мы шли по ;пллеям среди тревожного шороха, и ветер пронизывал наши пальто. Так и чудилось, что это поздняя, ледяная осень. Но нет же, нет! Это просто в горах всегда ночи холодные. Вон среди еще голого парка то здесь, то там уже плывут во мраке смутные, белые клубы цветущей алычи. И среди студеного ветра стелет­ ся ее крепкий запах. Из темноты пахнет все сильней и сильней, и по сторонам возника­ ет смутное, белое, точно безмолвно проходят женщины в белых платьях. • Привал комедиантов Накануне открытия театра мы все занялись оборудованием своих гримировочных. В третьей гримировочной разместились Костя Водо, недавно при­ ехавший из Сибири Николай Мячин, москвич Роман Фертиц и я. Большое окно, задернутое белым рытым бархатом, выходит прямо к голубым елям. Штору мы раздвинули, окно распахнули, и парк ды­ шит в него всеми своими горячими запахами. Слышен рокот лягушек и шум речки, бушующей в камнях. Вдоль двух стен —вместо столи­ ков —прибиты гладко оструганные, широкие доски, над ними из стен торчат ярко светящиеся лампочки. Деревянная вешалка да стулья — пот и все. Но мы довольны: теперь у нас есть постоянное пристанище. Я перед собой прикрепил на стену Лермонтова; Костя Водо —ку­ сок березовой коры с воткнутым в него металлическим осколочком. Его вырезал из Костиной ноги фронтовой хирург. Коля Мячин присобачил еловую лапу, как напоминание о Сибири. Роман Фертиц поставил в ста­ кан с водой белые цветы, похожие на комки снега—-дар влюбленной продавщицы. А кроме этого, на белой доске-столике он нарисовал жир­ ным карандашом вереницу идущих ножек. И каждая пара ножек имела как бы свой «характер» и свою походку. — Слушайте, Роман Сергеевич! —восклицаю я.—Вы же художник, черт возьми! Это же —блеск! — А! Обыкновенное дилетантство! — Давайте превратим эти доски в музейные экспонаты,—предла­ гаю я.—Пусть испещрят их автографы, изречения, карикатуры, лириче­ ские послания, мадригалы, эпитафии. Эта идея всем понравилась, и Фертиц написал под вереницей но­ жек: «20 апреля 1944 г. открытие театра. Кавказские синьориты идут на премьеру «Домика на окраине». И мы все расписались. Разных людей свела судьба в гримировочной. Рядом со мной за столиком-доской сидит Костя Водо. Простой, об­ щительный, свойский парень. С ним хорошо поговорить, выкурить ци­ гарку, выпить стопку. В нем нет ничего резко выделяющегося, что мог­ ло бы или восхищать, или злить, или тревожить. Ко всему Костя отно­ сится с легким юмором. Даже к нужде. А жить ему нелегко: на его ру­ ках старая мать...