Сибирские огни № 06 - 1971

— О! Тогда отдам через двенадцать,—весело вскидывается Костя. — И через двенадцать не отдашь. Небось, переплетчик, уже залез в долги? — Залез, залез, Яков Алексеевич,—чистосердечно признается Ко­ стя.—И все-таки отдам,— глаза его смеются. В графу «Обещал отдать» Жданов записывает названное число. А отдать нужно обязательно: «Яшка» любит точность. Отдай, по­ благодари, а через час можешь снова взять. Я уже побывал в этой книжечке. Из нашего закутка дверь выходит на площадку соседнего подъезда. Наверное, тут жилая часть дома. Мы обыкновенно курим здесь. Выскальзываю бесшумно на эту площадку, раскочегариваю толстую махорочную цигарку. В темноте иногда поднимаются по гулкой лестни­ це или спускаются с верхнего этажа какие-то люди, грохают внизу две­ рями. Я хожу по темной, льдисто-скользкой, гулкой площадке, хожу из угла в угол. На обшарпанной стене косой, лунный квадрат от окна. Через дверь со сцены доносятся голоса Ники и Ансарова. Мне выходить еще не скоро... Сегодня мне на спектакле и легко и молодо, словно все верну­ лось и ничто не уходило. Это потому, что сегодня кажется: не зря я живу. Заскрипели, затрещали блоки занавеса... Аплодисменты... Кончился третий акт. На площадку выходят Ансаров и Бородкин. Уже по тому, как они шумны, возбуждены и как сильно затягивается Бородкин ци­ гаркой, которая в темноте освещает его лицо, можно понять, что там, на сцене, все в порядке, все идет успешно. — Это ты, ядрена вошь? —спрашивает Ансаров. — Будто я. — Не простудись. На сцене вспотел, а здесь вон как несет в окно... Не волнуйся, паря, у тебя все в ажуре! Можешь крикнуть Жданову: «Я даю тебе живого человека!» Издали доносится звонок, Ансаров и Бородкин уходят. А я —из угла в угол, из угла в угол. Так я обыкновенно мечусь на всех спектак­ лях и репетициях, думая о своих рассказах. Сесть бы на множество дней и ночей за стол и, засучив рукава, писать, работать. Но я лишен этой возможности. Швыряю окурок в темноту угла, где стоит невидимая урна. Рас­ сыпаются искры... Есть же такие люди, как наш Ансаров. Бодрые, сильные, тащут на плечах целый воз и только покрякивают, но не сгибаются. Это люди — бойцы. Дверь тихонько приоткрывается, полоса света рассекает тьму. В этой полосе Ника, пальто наброшено на ее плечи. Она тут же исчезает вме­ сте со светом. Шорох, дыхание, шепот: — Ты здесь? — Здесь. Легкие шажки. Рука ложится на мое плечо. ' — Спектакль звучит.— Голос у Ники счастливый. От ее парика слегка пахнет бензином, а от лица — гримом. — Вот ради таких минут и стоит работать до седьмого пота... А тебе хорошо? Я осторожно привлекаю ее к себе, тихонечко, чтобы не размазать грим, целую. И нет никакой бури, никакого смятения, никакого тумана