Сибирские огни № 06 - 1971

Нальчике во время войны, и поэтому роется в архиве, в музее, в подшив­ ках газет, опрашивает жителей. А кроме этого, тащит на себе все домаш­ нее хозяйство: ходит на базар, в магазины, стоит в очередях, готовит обеды, моет пол, стирает. Дальской уже лет сорок, и он всячески оберегает ее для сцены. Она по-детски беспомощна в практических, житейских делах,—так он изба­ ловал ее. — Яша! А это что такое? —наивно спрашивает она, показывая на какой-то черный брусок. — Это, Шурик, мыло. — А почему оно черное? — Яша! У тебя на плите суп закипел. Значит, можно есть? — Нет, ему еще нужно час вариться,—внушает Жданов. — Яша! Ну, что это все карточки да карточки,—по-девчоночьи капризничает монументальная Александра Алексеевна.— Я уже сто лет шоколада не ела! В свою комнату, увешанную бельем на веревках, Жданов никого не пускает —такой ералаш царит у него там. Да еще в этом ералаше за­ таились три его знаменитых здоровенных сундука. О них знают во мно­ гих театрах, где работал Жданов. Один из них забит изношенными туф­ лями, ботинками, галошами, ботами, рваными рубахами и платьями, которые он не выбрасывает —может, еще пригодятся! —и всюду возит их с собой уже десятки лет. Второй сундук наполнен дорогими нарядами Дальской. Ну, а третий, на котором Жданов спит, прячет в себе настоя­ щие сокровища для музея. В нем лежат собранные за сорок лет теат­ ральные афиши, программки, рецензии, уже забытые, редчайшие пьесы, письма известных и неизвестных драматургов, режиссеров, антрепре­ неров и артистов, фотографии, воскрешающие десятки спектаклей в раз­ ных театрах, старинные книги, рукописи самого Жданова —повести, пьесы, исследования, рассказы — даже страницы из рукописей великого Островского... Но «Яшка»... (Это Ирина зовет его так. Она же нарекла и Даль- скую — «Шуриком»). Но «Яшка» нам определенно нравится. И в свою очередь этот бескорыстный, незлопамятный старикан любит наше актер­ ское племя со всеми его недостатками и всегда стоит за нас горой. Он ча­ сто выручает нас, молодых. В трудную минуту мы берем у него пятерки и десятки. Жданов очень чувствительный, читая нам какую-нибудь пьесу, оп всегда плачет в жалобных местах. Работал он над «Поздней любовью» по старинке, не мудрствуя лу­ каво, во всем полагаясь на нас, актеров, и на пьесу. Ставил он ее уже десятки раз, так что и не ломал голову над ее трактовкой. — Классика нечего трактовать,—как-то заявил он.—Его нужно правильно понять и сказать именно то, что он хотел сказать, а не то, что нам хочется сказать Вот «Яшка» и рассказал нам быстренько, что там в пьесе Остров­ ского есть, и мы заиграли вовсю, а он только яростно кричал, под­ стегивая: — Быстрей! Горячей! Не роняйте тона! И скорее «на площадку» нас, развел по мизансценам: ты сюда, а ты сюда, здесь встанешь, а здесь сядешь... Жданов не щеголял понятиями, вроде: «подтекст, задача, сверхза­ дача, сквозное действие, ритм». Он все это выражал по-своему, но старинке. Заполошный, он, что есть мочи, шумел, кричал, И если у кого-то