Сибирские огни № 06 - 1971

Что с тобой? Уткнувшись в мою грудь, она всхлипывает. — Что-нибудь случилось? Да что с тобой? —я обнимаю ее, заправ- ляю под шапочку волосы. — Мама и папа...—еле произносит Ника.—Сегодня узнала... Со­ общили из Ленинграда... Умерли они от голода прямо на заводе... Толь­ ко сестры выжили... Приходит Семен, я рассказываю, что случилось. Он крякает, качает головой. Мы оба не знаем, что делать. — Нагляделся я на эту смерть, будь она трижды проклята,— бур­ чит Семен. — Отменим концерт,—решаю я.—Как ты будешь выступать? — Как же отменять? Ты что это? — не соглашается Ника.—Люди ждут. Мы должны выступать. — Это ничего,—успокаивает Семен.—Вы идите вот через эту дверь прямо в парк. А я спущусь в зал. Объясню людям —что и как. — Нет-нет. Ничего со мной не сделается.—Ника решительно вы­ тирает лицо алым шарфиком, сбрасывает пальто на руки Семена.— Иди! — приказывает она мне.—Выпусти меня первой. Семен смотрит на нас в недоумении. Несмотря на холод, я тоже раздеваюсь, кладу пальто на мостки. Передав строителям привет от всех артистов, объявляю о выступ­ лении Ники. Иду со сцены, она, с гитарой в руке, появляется мне на­ встречу. С тревогой вглядываюсь в ее лицо: оно сосредоточено и серь­ езно. Помедлив немного, берет несколько аккордов, запевает: «Валенки, валенки, эх, да не подшиты стареньки». В пустом зале голос звучит силь­ но и сочно. Взбудораженная Ника поет сегодня горячей и лучше, чем всегда. Ах, ты, Ника, актриса с головы до ног. Если бы люди знали... А Ника и пошла, и пошла петь всякие «Страдания», частушки. А са­ ма так и приплясывает, огневая, полная рвущейся силы. В зале смеются, хлопают, лица у всех посветлели. — Давай, давай, дочка, нажаривай! —выкрикивает какой-то старик. Ника улыбается, кланяется. Уходит со сцены горделивой, легкой походкой. И только в коридорчике, надевая пальто, немного ссутули­ лась, побледнела. Ее охватила мелкая дрожь... Я читаю стихи, и голос в недостроенном помещении звучит как в соборе... Кончается обеденный перерыв, мы спускаемся в зал, люди руки нам жмут, приглашают: — Каждый день приходите —все веселее будет! Мартовское солнце греет уже так, что стволы каштанов, елей —- теплые, как тело человека. Вокруг них протаяли лунки, из лунок торчит бурая трава. Снег влажный, на утоптанных дорожках маслянистый. Посмотрев на все это, Ника снова заплакала. Я беру у нее гитару, случайно тронутые струны глухо ропщут. Мы тихонько идем в глубь парка. Под ослепительным солнцем пылает снег. Кругом теснятся сереб­ ристо-голубые ели. Их нижние ветви лежат на снегу веерами. Вся ель — это веер над веером, почти вплотную. И чем выше—тем веера становят­ ся меньше, а на самой вершине последняя ветка словно голубое блюдце. Ели снизу до макушек облеплены зажженными свечами блистаю­ щих сосулек. Эти свечи висят вниз огоньками, роняя золотые капли. Иногда отклеиваются и падают, тоненько звякая о сучки.