Сибирские огни № 06 - 1971

его от верной гибели. В Викторе заметнее всего шевелится неприязнь, чувство брезгли­ вости. «Что может знать этот бывший соп­ ливый парень, нацепивший сейчас себе в петлицы полковничьи знаки различия!»— думает он о Тимофее при встрече. Для Тимофея Бурмакина именно те пер­ вые трудные шаги в годы гражданской вой­ ны приобретают особый смысл, они ему близ­ ки до щемящей боли в сердце. Это не про­ сто воспоминание, а нечто большее, оно помогает Тимофею в критический момент сохранить самообладание, силы и волю к жизни. Сейчас, как и тогда, ответственность за судьбы людей, находящихся в самолете, всей тяжестью ложится на Тимофея. Виктор, как и много лет тому назад, струсил, оста­ вив на произвол судьбы тяжело раненных ради спасения собственной шкуры. «Вот как снова в жизни сошлось,— думает Бурма­ кин.— Капитан Рещиков просил когда-то: «Выведи, парнишка, выведи!» Он вывел. И не жалеет об этом. Потому что капитан Рещиков был честный человек. Сегодня почти такими же словами просил сын его, Виктор: «Выведи!» Но он прогнал его прочь. И тоже не жалеет об этом. Потому что Вик­ тор опозорил честное имя отца». Заметно расширяется во второй книге романа «Философский камень» не только диапазон временной. С. Сартаков довольно основательно знакомит читателя с жизнью семьи Мешковых, образами Мордария Си- доровича и его жены Полины Осиповны, едва намеченных в первой книге романа. Отнюдь не издалека видит читатель неспо­ койную жизнь их на дальневосточной гра­ нице. Немало живых черточек приобретает во второй книге образ начальника военной школы Анталова. За суровой строгостью и внешней сухостью проглядывает образ че­ ловека большой души. Теперь он оказывает­ ся пониженным в должности за свои «про­ махи» Известно, однако, в каких бы ран­ гах ни ходил человек крупного масштаба, он всегда остается самим собой. Анталов и в этом трудном и сложном для себя поло­ жении остается воспитателем, наставником и помощником даже в самых запутанных делах своих курсантов. М. Горький как-то заметил: «Каждый изображаемый человек подобен руде, он формируется и деформируется при опреде­ ленной идеологической температуре». Анта­ лов и комиссар Васенин во многом и опре­ деляют ту «идеологическую температуру», при которой формировался Тимофей. Идей­ но-художественную значимость этих персо­ нажей в романе трудно переоценить. В этой связи комиссару Васенину и в первой, и во второй книге романа С. Сартакова вполне оправданно отводится немало места. Однако видится он (Васенин) по преимуществу как- то издалека. Дело не в том, что Тимофей живет в Москве, а комиссар — на Дальнем Востоке, и названые братья лишь мысленно или в письмах общаются друг с другом, а в том, что в размышлениях своих, разгово­ рах и письмах к Тимофею Васенин очень редкс оживает, слова его часто звучат книж­ но, отвлеченно и назидательно. Немало места отводит автор во второй книге романа жизни колчаковских солдат, бежавших в годы гражданской войны в Маньчжурию. И Федор, и Ефрем стреляли в красных, каждый из них имеет свои сче­ ты с той землей, что простерлась на многие тысячи километров от маньчжурской грани­ цы. Жизнь их обречена уж потому, что шты­ ки своих винтовок они направили против родной земли. Тяжело переживает это Ефрем Косоуров. Он хорошо понимает свою обреченность, но пока не может порвать с той жизнью, на которую сам себя и обрек. Лаконично, емко выписаны эти два пер­ сонажа. И все-таки сюжетная линия Федо­ ра — Ефрема не входит органически в ро­ ман, она остается интересной, художествен­ но-выразительной, но все же необязатель­ ной частью этого произведения... Неменьший ущерб книге наносит скоро- V пись, информационность о каких-то сущест­ венных сторонах жизни персонажей. Так, Тимофей весьма бегло вспоминает: «Совсем уже~"И5реалыIым представилось все, что произошло после его возвращения из Испа­ нии. Награждение орденом Ленина. Корот­ кая беседа в наркомате, прочитанный ему приказ о присвоении звания полковника. Поспешный выезд на аэродром...» Кстати, в таком же «нереальном» плане повествует­ ся в книге и о пребывании Тимофея в Ис­ пании. Не избежал подобных просчетов в своем романе и А. Иванов. Как уже отмечалось, образ Ивана Савельева, необычайно важ­ ный для прояснения основной идеи книги, дан схематично, мотивировка его поступков намного слабее, чем обоснование всего пути Федора. Но вместе с этим немало страниц книги отводится персонажам, связь которых с общим развитием действия и мысли рома­ на трудно улавливается. Что проясняют, например, бесконечные воровские похожде­ ния Макара Кафтанова и Петра Зубова? На мой взгляд, неоправданно много места занимает и Аникей Елизаров, которому ав­ тор счел необходимым придать и солид­ ную предысторию. Не отсюда ли про­ истекает нежелательная беглость, поверхно- ' стность, недостаточное проникновение во : внутренний мир героев, несущих значитель- ] но большую идейную и художественную на­ грузку? Над этим стоит задуматься. Эстетиче­ ская взыскательность необходима и при | разговоре о таких добротных книгах, как | романы С. Сартакова «Философский камень» I и А. Иванова «Вечный зов», несомненно яв­ ляющихся заметным вкладом в советскую I литературу сегодняшнего дня. 12 Сибирские огни № 3