Сибирские огни № 06 - 1971

«Усиливается война умов. Ум — вот но­ вое оружие...». К такому выводу Тимофей Бурмакин приходит опять-таки раньше, чем его сверстники из Худоеланской. И та лю­ бознательность, жажда все новых и новых знаний, которая свойственна Тимофею, тоже одна из верных примет времени и того по­ коления, которое после долгой темноты и придавленности вырвалось к свету, обрело возможность приобщиться к великому на­ следию человеческого разума. В этой связи особую роль в романе при­ обретают книги и дневники капитана Реши- кова. Чемоданы с этим богатством — харак­ терная для детектива деталь, способствую­ щая остросюжетному повествованию. Но, вместе с этим, острая сюжетная ситуация помогает писателю с большой силой рас­ крыть социально нравственную сущность сво­ их героев. Отношение к поискам Рещикова, его жажде познать мир, находкам и заблуж­ дениям оказывается своеобразным мери­ лом человеческой ценности каждого ■ из героев. Тимофея еще в ранней юности захваты­ вают тетради этого человека своей таинст­ венностью: а вдруг в непонятных знаках и схемах заключена великая тайна. А Володе Свореню во всем этом видится не больше, как «мура беляцкая». Тимофей, как и ко­ миссар Васенин, не может отмахнуться от мучительных сомнений неутомимого искате­ ля, хотя со временем ему становятся понят­ ны и слабости капитана, пришедшего к от­ чаянию от множества вопросов и таинст­ венных явлений жизни. «Н-дэ,— замечает комиссар,— похвальная одержимость. Быть бы человеку крупным ученым. Не в ту сто­ рону направил он свой талант. Вместо света в тьму полез, в мистику...» Для карателя Куцеволова Решиков — «альтруист паршивый... чернокнижник!». И в его устах все это звучало как самое стыдное ругательство. Белогвардейцу, бе­ жавшему в Маньчжурию, чемоданы Рещико­ ва тоже не дают покоя потому, что, по его мнению, они набиты золотом. Даже сына капитана Рещикова — Вик­ тора-Вацлава, живущего теперь в Чехосло­ вакии, привлекает в наследии отца нечто, способное принести ему личную выгоду. Мальчишкой он объяснял таежному парень­ ку, что освоить загадочные книги отца — значит научиться из простого свинца вы­ плавлять золото. Теперь Вацлава, закончившего универси­ тет и готовящегося стать дипломатом, по существу, в наследии отца интересует то же самое. Работы отца могли бы облегчить ему дипломатическую карьеру: «Своеобразие философских суждений, оригинальный взгляд на сущность мироздания, взгляд ре­ лигиозный и одновременно атеистический, способность гипноза — магнетического воз­ действия на окружающих — все это так приманчиво в человеке, посвятившем себя профессии дипломата. И это пришло бы вместе с оукописями отца». Если Тимофей видит в последнем эпизоде жизни Рещикова трагический, но честный итог его жизни, то Виктор не может по­ стичь самоубийства отца: граница была ря­ дом, а он ее не перешел, как другие. Это и понятно. Ведь Виктор давно уже утратил связь с Россией, не обрел он Родины в под­ линном смысле этого слова и в Чехослова­ кии. Родные просторы российские, давшие жизнь Виктору, и ставшая ему второй ро­ диной Чехословакия, улицы и площади Пра­ ги для него всего лишь «обыкновенная зем­ ля», почва, на которой растет трава. При этом он не испытывает угрызений совести, мучений ностальгии, ведь «он никакого зла ни своей прежней, ни своей новой родине не желал и не готовил». Если Тимофея захватывает страсть к познанию, которая владела умом Рещикова, то Виктора привлекает отнюдь не это, а возможность с помощью дневников и работ отца «овладеть неизведанными демонически­ ми силами» и встать над людьми. Способность Виктора-Вацлава иметь две родины, двух отцов, два имени, двух люби­ мых женщин, быть одновременно и религи­ озным, и атеистом постепенно делает его политически бесцветным, выхолащивает из него все человеческое. Когда над Чехосло­ вакией нависла тень фашизма, Виктор ос­ тается верен себе. На вопрос товарища, на каком полюсе должен находиться честный человек, на полюсе правды и справедливо­ сти или лжи и насилия, он цинично отшу­ чивается: «На экваторе. Там теплее всего». Разумеется, Вацлав не удерживается на теплом экваторе. Как-то ужиная в рестора­ не, Виктор под напором фашиствующего молодчика, дабы избежать скандала, слегка приподнимает правую руку и вполголоса произносит — «Хайль Гитлер!». Слушая да­ лее бредовые рассуждения своего пьяного собеседника, он с «сочувствием, потом и с восторгом следовал за витийствами Пахмя- на. И когда тот оборвал речь, Виктор креп­ ко пожал ему руку». Такова логика развития характера Вик­ тора, такова логика жизни Все это напрочь отделяет Виктора не только от того, что дорого Тимофею Бурмакину, но и от того ясного и разумного, что было в мучитель­ ных поисках отца его — капитана Рещикова. Так, типичная для детектива сюжетная линия оказывается чрезвычайно важным средством раскрытия характеров многих « героев —^В торая книга романа «Философский ка­ мень» чаще, чем первая, обращает читателя в прошлое. И эти экскурсы во многом «до­ писывают» героев, полнее и убедительнее раскрывают их характеры. Интересно, что для Виктора имеют цену те воспоминания, которые связаны с его жизнью в Праге. Все, что было до этого, в глазах его не имеет смысла. Ничего, кро­ ме ужаса, не осталось у Виктора от тех дней, когда судьба свела его в годы граж­ данской войны с Тимофеем. Даже элемен­ тарного чувста благодарности не осталось у него к человеку, который, в сущности, спас