Сибирские огни № 06 - 1971

в годы гражданской войны и последую­ щих полутора-двух десятилетий. Однако пятнадцать лет, когда со­ здавался роман «Философский камень» (1956—1970), были насыщены интенсивной работой над произведениями, которые об­ ращали читателя к сегодняшнему дню или к недавнему послевоенному времени. К дню сегодняшнему С. Сартаков шел обо­ гащенный опытом работы над историче­ ским материалом. Заинтересованно и ди­ намично поведал нам писатель историю молодого человека наших дней в своих «Барабинских повестях», удостоенных в 1970 году Государственной премии. В отличие от А. Иванова, С. Сартаков в романе «Философский камень» повество­ вание ведет в строгой хронологической последовательности. И вот привычный для нас принцип хронологического перехода от одной книги к другой оказался нарушен­ ным. В этом сказалось обостренное чувст­ во времени, страстная заинтересованность автора проблемами сегодняшнего дня. Именно это заставило, очевидно, С. Сарта- кова после завершения исторического пове­ ствования обратиться непосредственно к современности, не оставляя работы и над «днем минувшим». Так у каждого из двух писателей по-своему проявляется понима­ ние взаимообусловленности и взаимосвя­ занности времен, по-своему реализуется это понимание в творчестве. Роман «Философский камень», как и повествование «Хребты Саянские», полон столкновений разных героев, авторских раздумий о смысле жизни, о принципах борьбы. Одновременно «Философский ка­ мень» тесно связан с повестями С. Сарта- кова «Горный ветер», «Не отдавай короле­ ву», «Медленный гавот». Главное внимание в своем последнем романе С. Сартаков уделяет опять-таки лю­ дям, стоящим на пороге самостоятельной жизни. Это Тимофей Бурмакин и Володя Сворень, это дети капитана Рещикова — Виктор и Людмила. Роман «Философский камень», как и книга А. Иванова «Вечный зов», характеризуется широким охватом действительности, разных социальных сло­ ев и групп общества первых послеоктябрь­ ских лет. Больше того, действие некоторых сцен перебрасывается в Чехословакию и Маньчжурию. Стремление к расширению временного и пространственного диапазона — одна из характерных особенностей современного романа. И такое расширение сферы худо­ жественного отражения действительности способствует, в данном случае, усилению историзма мышления писателя. ...В одном из сво1|х недавних выступле­ ний С. Сартаков отметал, что за последнее время жанр детектива\«значительно обога­ тился тем, что наряду ар стремительностью развития сюжета он ны!(е уходит в психо­ логические глубины жизни» («Литератур­ ная Россия», 1970, 13 ноАбря). Роман «Философский к ^ е н ь » по праву можно определить как детектив, который, отвечая главном^ требованию этого жан­ ра — стремительному развитию сюжета,— вместе с тем характеризуется проникновени­ ем в психологические глубины жизни. За­ нимательность достигается тем, что чита­ тель захвачен не только логикой действия, но главным образом логикой мыслей и пе­ реживаний героев романа. Поиски кара­ теля Куцеволова и борьба с ним Тимофея Бурмакина, в начале романа неграмотного подростка из таежногб села, а затем кур­ санта Московской военной школы,— одна из наиболее острых линий в книге С. Сар- такова. Однако она т^ак и не получает обычного для детектива .завершения. Да и интерес читателя в сцецах, связанных с конфликтом «Бурмакин -АКуиеволов», дер­ жится во многом на психологическом ис­ следовании характера Куцеволова, на уме­ лом раскрытии внутреннего роста и ста­ новления Тимофея. \ Писатель, безусловно, усиливает психо­ логическую насыщенность детектива. Но сила традиций жанра детектива не могла не оказать обратного влияния на писателя и его роман. В романе «Философский камень» С. Сар­ таков, как никогда раньше, скуп на описа­ ния, развернутые пейзажи, лирические от­ ступления. Достаточно вспомнить ярко выраженную лирическую окрашенность тех страниц пер­ вой книги романа «Философский камень», которые посвящены нелегкой судьбе Люд­ милы Рещиковой. Отец ее случайно оказал­ ся в рядах белогвардейцев, ему легче ли­ шить себя жизни, нежели остаться без ро­ дины. Он так и не смог пересечь границу России с остатками колчаковских войск. Жизни на чужбине он предпочел смерть. Но все это неизвестно ребятам и девчатам деревни, где еще малолетней оставлена бы­ ла раненая Людмила. Для окружающих она остается «белячкой». Лирическое от­ ступление «Память, память.. И счастье и горькая беда человеческая», несколько раз повторяющееся в различных вариациях, по­ могает читателю понять внутренний мир ге­ роини, драматизм ее судьбы. Во второй книге романа Людмила с помощью Тимо­ фея Бурмакина обретает свое место в жиз­ ни. Казалось бы, возможности эмоциональ­ но-лирического продолжения образа впол­ не уместны и закономерны, но, тем не ме­ нее, во второй книге лирическое начало заметно приглушено даже на тех страницах, ( (где речь идет о Людмиле. ] Роман А. Иванова «Вечный зов» в жан­ ровом отношении основательно тяготеет к эпопее. Отсюда и совершенно определенная ¡тилевая манера писателя, которая характе- эизуется плавной обстоятельностью, эпиче- | :ки ровным вниманием к деталям, подробно- :тям, обилием отступлений и экскурсов в троимое своих героев. Эта особенность сти- тевой манеры была отмечена сразу же по жончании публикации романа в одном из тервых откликов, в рецензии М. Синельни-