Сибирские огни № 06 - 1971

Немало примечательных людей и в нашей большой гримировочной. Из них самой живописной фигурой был Борис Константинович Пронин —душа русской богемы перед революцией. О нем писали в ме­ муарах и Мгебров, и Василий Каменский, и Виктор Шкловский и еще и еще кто-то. Но он настолько не тщеславен, что даже не читал тех книг, в которых говорят о нем. Качалов прозвал его «Птицей». «Ему было больше тридцати лет, но он производил впечатление во­ семнадцатилетнего юноши. Среднего роста, необыкновенно пропорци­ ональный, изящный, с маленькими красивыми руками, с тонким почти женственным лицом, с никогда не сходящей с этого лица жизнерадост­ ной улыбкой...» Таким описывает его Мгебров. Я же встретился с ним, когда ему было уже шестьдесят семь... Вот он сидит со мной в гримировочной, старый, но все еще краси­ вый, голубоглазый, в коротеньких, дудочкой, измятых белых брючках, в стоптанных парусиновых туфлях. Наш выход еще не скоро, и мне так хорошо в этом уголке. Птица, который при Чехове был во МХАТе помрежем и вел первые премьеры «Вишневого сада» и «Чайки», уводит меня в удивительное прошлое. Он рассказывает, как бывал в гостях у Горького, как жил в Париже, как проводил ночи в ресторанах с Блоком и Есениным, как останавливался у него на квартире Маяковский. Он ошеломляет меня, рассказывая о знакомстве с Чеховым, Алексеем Толстым, с Леонидом Андреевым, с Анной Ахматовой, с Луначарским. А со знаменитой плеядой артистов, основавших МХАТ, Птица вместе работал. «Кто не знает в артистических кругах Б. Пронина!—читал я еще студентом у Мгеброва.— С именем его связана целая особая эпоха... В сущности, он ровно ничего не создал, как художник, но он долгое время был центром всей художественной жизни Москвы и Петербурга. Он сумел сгруппировать вокруг себя все, что только было в те годы значительного и интересного... Он был создателем настоящего русского Монмартра, в лучшем смысле этого слова»... Всю жизнь голову Птицы переполняли разные планы, затеи, проек­ ты, замыслы. Он умел увлекать, фантазировать и сближать людей. И ху­ дожники, поэты, музыканты, артисты, очертя голову, бросались за ним, в его вымыслы, и вдруг, словно из воздуха, начинали возникать какие- то призрачные театры, призрачные для них помещения и призрачные груды денег... Эти мимолетные свершения вспыхивали и гасли, гасли и снова вспыхивали, и в этой непостоянности была своя прелесть богемы. Так он в 1912 году осуществил лучшую свою выдумку —создал театр «Бродячая собака», потом ставший «Привалом комедиантов». Ме­ ня волновали эти названия. Ах ты, Птица! Где-то на Михайловской площади, во глубине дворов, Птица отыс­ кал сравнительно просторный романтический подвал со спусками и сво­ дами. Лучшие художники Судейкин, Сапунов, Яковлев, Борис Григорьев безвозмездно расписали ему эти своды и стены причудливыми фреска­ ми и орнаментами. Птица создавал пристанище богемного артистиче­ ского мира. В «Бродячей собаке» жизнь кипела только ночами. Неизвестно, ког­ да Птица спал. На крохотной сцене подвала выступали знаменитые поэ­ ты, артисты, музыканты, футуристы, символисты, акмеисты... Здесь вспыхивали жаркие диспуты. И все эти программы режиссировал Пти­ ца. Сначала вся эта компания мечтала создать какой-то новый вид теат­ ра, но потом скатилась до простого театрального кабачка для избранных,