Сибирские огни № 06 - 1971

через несколько минут Юрьев рассказывает нам о Комиссаржевской, о Южине, о Ленском, с которыми был знаком и которые для нас леген­ да, невообразимая старина. Его звучный, низкий голос красив. Расска­ зывает он, слегка декламируя. — Ермолова очень любила животных,—у Юрьева небольшие свет­ лые глаза начинают смеяться.—Вот однажды едет она ко мне в де­ ревню и сама правит лошадью.—Юрьев очень смешно показывает, как может дама держать вожжи и похлопывать ими по лошадиному крупу.— И вдруг Мария Николаевна испуганно произносит: «Тпр-ру!» Лошадь помахивает хвостом, продолжает бежать. Ермолова снова уже в ужасе: «Тпр-ру!» Спутник ее заволновался, спрашивает: «Что случилось, Ма­ рия Николаевна?» «Ах, голубчик, вон муха, муха на лошадку села! Боже мой, ее же нужно согнать!» Мы хохочем. Юрьеву это нравится. Ему, должно быть, хочется по­ говорить. — А то еще как-то у Ермоловой с деньгами было трудно,—про­ должает он.— Вот она и решила продать дорогой веер. Она так опи­ сывала его актерам: «Он такой белый, из этих... э-э-э... из перьев... э-э-э... из страусовых перьев! И усыпан мелкими бриллиантами и... э-э-э... жемчужинами!» Тут один актер спросил ее: «А сколько вы за него, хотите?» Мария Николаевна, конечно, растерялась. Ну, откуда ей знать? Непрактичной она была, как ребенок. «Ну-у... пятьсот рублей...» «Что вы, это очень дорого!» «Ну... двадцать!» Юрьев изображает великую актрису, ее манеру говорить, и мы смутно слышим то, что уже навеки смолкло вместе с нею. Разохотившийся Юрьев рассказывает о Шаляпине, о Куприне, а мимо проходят все именитые. Вот проплыла совсем уже старая, толстая, с бородавкой на утином носу тетя Катя —волшебница сцены Корча­ гина-Александровская; а вот прошагал, глядя в потолок, не замечая грешной земли, артист Мгебров, автор книги «Моя жизнь в театре», книги сумбурной, полной пафоса, красивостей и неправильностей языка. У него узкое, восточное лицо, неистово горящие глаза, длинные, чуть не до плечей волосы. На нем черная блуза, какие в старину носи­ ли художники, и старые, похожие на дамские, боты. Он весь из прош­ лого. Он весь где-то в облаках. Говорят, ночами он пишет на подокон­ нике, опустившись на колени, какие-то восторженные, только ему понятные, поэмы-экстазы. Грубый электрический свет он не включает, рукописи его озарены трепетной луной, которой он иногда, простирая ру­ ки, что-то шепчет... За ним проходит сухой, надменный Гайдаров, когда-то признанный красавец, которого называли «королем Берлинского экрана». Он одно время жил и снимался в Германии. До сих пор он подтянутый, элегант­ ный, в хорошем заграничном костюме... В театре много людей с прошлым, но немало и с настоящим. Чего стоит один Симонов, создатель Петра Первого в кино. Всегда молча­ ливый, замкнутый, он казался очень одиноким. А Черкасов? А Скоробогатов? Недавно шел спектакль «Суворов» со Скоробогатовым в заглавной роли Мы, его солдаты, заполнили сцену. Он благодарит нас за верную службу и спрашивает: «Кто со мной был в Берлине?!» И вдруг какой- то зритель громко отчеканил с балкона: - Все там будем! 11 зал грохнул аплодисментами... Театр уже воевал своим оружием: шли прекрасные спектакли о на­ ших героях и врагах «Нашествие» и «Русские люди»...