Сибирские огни № 06 - 1971

Борис Т у ч и н Из жизни одной больницы 1 Отставной фельдшер Григорий Никола­ евич Токарев из-за слабого зрения не сразу распознает, кто переступил порог его квар­ тиры. Но, узнав, страшно бывает рад: не балуют его коллеги своими посещениями. Так и я, грешный, вспоминаю о старике не часто. Вхожу, извиняюсь, а Григорий Нико­ лаевич руками машет: — Что вы, что вы, такая занятость! Да, все кругом так заняты, он понима­ ет... А душа жаждет общения. Время от времени в редакцию городской газеты при­ ходит от него объемистый пакет со стиха­ ми, напечатать которые, увы, не представ­ ляется возможным. Вовсе не докучает он собеседникам рас­ сказами о старческих недомоганиях и неду­ гах. Лишь иногда, к слову (и с объектив­ ностью профессионального медика), вспоми­ нает, что руки начали подрагивать все заметнее. Недавно ему исполнилось девя­ носто лет. Из-под узкой железной койки Григорий Николаевич извлекает старинные солдат­ ские сундучки — один, потом другой. Там — тетради. Стопы их, пронумерованных, мелко исписанных, ложатся на стол. В тетрадях Токарева —стихотворения, пьесы, дневни­ ковые записи. На самой первой тетради помечано: «начата в 1905 году». Люди, прежде знавшие Григория Нико­ лаевича, отмечают, что это был человек особенный. Он мог надолго остановиться возле какого-нибудь поразившего его расте­ ния; а то вдруг примется наблюдать за птицами. Много рисовал. В 1917 году создал первый в здешних местах драматический кружок, сам написал и поставил пьесу о рабочем человеке. Красочно описывает Токарев, как, уез­ жая из родной деревни (подумать только, е конце девятнадцатого века!), он на про­ щание сидел под липами, какие это были могучие, прекрасные деревья, и как пахло липовым цветом, и как он плакал... Везде в тетрадях — прописи рецептов: «Назначил я спринцевание марганцевокис­ лым кали»; «Выписано: тинктура конвал- ляриа майалис, десять капель»; «Мой со­ вет —принять жаропонижающее»... В не­ сложных назначениях этих — вся жизнь. Ибо всегда и всюду стремился он делать добро людям. До того, как в конце двадцатых годов- закрепились, наконец, в Бердске постоянные врачи, Григорий Николаевич оставался под­ час надолго единственным медиком на всю округу. Раз, во время тифозной эпидемии, за день намотался до такой степени, что, с усилием переставляя ноги, едва до крыль­ ца доплелся. Мечтал — хоть чуточку поси­ дит на лавке. А тут уж снова едут: — Фершала просят. Просят — надо идти. Повернулся Гри­ горий Николаевич и... грохнулся наземь. Не выдержал организм нагрузки. Он раскрывает еще одну из тетрадок... Чего только на своих плечах не вынес тогда! Голод, колчаковщина, тиф. Врачи в Бердске почему-то не удерживались. Занесло' было после революции австрийского военно­ пленного Пинто, полкового лекаря, да и тог куда-то вскоре девался. Этот самый авст­ риец, полуслепая старушка-акушерка, пова­ риха да хромая санитарка — весь штат больницы. Само лечебное учреждение помещалось в маленьком домике, где полы были по­ стелены прямо на землю, отчего доски и нижние бревна быстро сгнили. Изба сильна покосилась... Старая лошадь с усилием во­ зила воду. А больных набиралось — сосчитать, и то некогда! Особенно велик был наплыв во время эпидемии. Тогда сто человек лежали на полу, голова к голове, и ждали. Чего они ждали? Смерти? Нет, они верили, что их спасет энергичный, неутомимый и добрый фельдшер. И что же? Он спасал. В тетрадях и такое: когда отступал Колчак, надежные люди переслали Тока­ реву записку: «Берегись. Белые вывозят все больничное имущество, особенно охо