Сибирские огни № 05 - 1971

Но едва я заснул, —как увидел аварию. Я видел эту жабу со светящейся узкой шкалой, стрелка была как прищуренный глаз, металлическое зеленое брюхо вздымалось и опада­ ло ,—жаба дышала тяжело и часто. Стрелка в самом конце шкалы, косящий прищуренный глаз, —пол­ ные киловольты... Я бежал, бежал прочь от жабы, — вниз по лестницам, и через запас­ ный выход —во двор, и дальше —по тропинке среди сугробов. Рывком — дверь коридора. А потом я открывал еще двери, много дверей, стальные, деревянные, сплошные и сетчатые, я бросал позади десятки дверей, а передо мной вырастали новые; я отворял их, пальцы мои при­ стывали к заиндевелому металлу и оставались на нем, а я шел дальше... Взрывы. Белые молнии, белые осколки изоляторов —мне в лицо. Легкая, невесомая штанга у меня в руках. Высоковольтная шина над головой. Я тянулся к этой шине, я хотел достать ее ео что бы то ни стало; достать, коснуться... Скорее! Я должен был успеть, чтобы Коржев не смог уберечь меня. Я не хотел жить, —потому что он спас мне жизнь. Я не хотел жить той жизнью, которую он мне спас. Пробуждение... Я вжался в горячее тело жены. Ее губы на моей шее. Живой! Я был живой, руки и ноги остались при мне и слушались меня, и какие-то мысли были в голове, —хотя и невеселые, но были; живой! — Валька, поднимайся. Я стоял над ней, а она даже глаз не раскрывала. — Валька, мы опоздаем. Никакой реакции. — Валька, я на тебя обижусь. Тот же эффект. — Валька, давай посмотрим, может, снег уже растаял! Она вскочила, вмиг она оказалась у меня на руках и потянулась к окну, свесилась в ту сторону, я ее едва удержал. — Совсем даже не растаял! А ты думал, уже лето, да, папа? Я одевал ее. — Вот придет лето, —философствовала Валька, —и будет тепло, и все тогда будем голые ходить, —и ты, и я, и папа, и мама, и Валентина. И Надеждовна Николаевна тоже будет голая ходить, совсем будет голая ходить, да, папа? Я спросил ее, что она станет делать в яслях. — Кушать. Чаек пить. Потом, наконец: — В больницу буду играть с подружками. Я Гале Коровиной гра­ дусник хочу поставить, только она почему-то не хочет. Я был удовлетворен. Затем —холодный душ, я стоял под ним и дрожал, как щенок; хо­ лодный душ —и еще ледяная эмаль ванны под босыми ногами, она об­ жигала, вынуждала прыгать с ноги на ногу, одновременно я поворачи­ вался вокруг оси, подставлял воде то грудь, то спину или, отступив на шаг, набирал полные ладони и растирал лицо; я замерзал и старался продрогнуть основательно, я ведь знал, что через минуту мне будет жар­ ко, кровь прильет к коже и ужалит, опалит меня всего; это повторялось каждое утро, и я уже не мог без этого, —так я приводил себя в форму. Долой резиновую шапочку, как маску, и —- в полотенце.