Сибирские огни № 05 - 1971

Я сидел в нише у окна, сидел на бетонном подоконнике, упершись в него руками, в спину мне дуло, я скорчился от холода; Вика принесла мне сигарету, я отказался; сидел и тупо смотрел из своего укрытия, как все выходят из конференц-зала и разбредаются по этажам. Шеф вышел с Антоном. — Се ля ви! — громко философствовал шеф.—Наши желания не имеют веса. Как бы мы ни хотели поступить,—жизнь такова, какова она есть. События имеют свои законы. А кто их неправильно понимает или рассчитывает изменить — тот обречен на неудачу! Вы, молодежь, еще не понимаете этого, послушайте старика! Он в самом деле верил в то, что говорил, я это знал. Грач шел ко мне, но шеф перехватил его, уцепился за грачовскую куртку: — Скажите, молодой человек, зачем вы просили Михаила выступать в вашу защиту? Грач оторопел. Антон воспользовался тем, что шеф переключился, и нырнул в коридор. Толстыми своими пальцами шеф стал застегивать замок грачовской куртки. — Нехорошо, знаете ли, просить приятелей выступить в твою за­ щиту, если ты не прав. Я прыгнул на пол, сбежал в шестьсот семнадцатую; Вика бежала за мной. Ничем я не мог сейчас пособить Грачу, а в слова я не верю; и по­ тому говорить с ним сейчас было бы мукой. Я не хотел видеть его. Пусть сам, ему ведь все равно надо стать мужчиной. Я знал, что ему плохо, но через такие вещи необходимо пройти. Любые мои слова только затя­ нут его детство, а значит, при новом испытании — снова ему боль. Пусть будет мужчиной... Я помогу ему делом. Работа со мной его вытянет. А слова... Пусть сам справится. Сейф был распахнут, мы сидели за столом,—Вика рядом со мной, забравшись на стул с ногами и обхватив руками колени. Перед нами лежали две стопки бумаги. Крупный, аккуратный почерк Фейгина и не­ брежный —Антона. Нужно было решить, кого читать первым, мне представлялось, что это очень важно, что это сейчас — самое важное; будь я один — не о чем бы думать, мне безразлично: и Фейгин —я, и Антон — я; но тут си­ дела Вика, и вот я затягивал паузу, соображал. В конце концов я решил начать с Фейгина, ведь первое впечатление всегда сильнее, Антон потом окажется, так сказать, в общей тональности, я его упрячу от Вики за Фейгиновым шедевром, замну. Но Вика разлепила свои толстые губы и твердо потребовала, чтобы я начал с Антона. Возражать не стоило; в конце концов, это может оказаться даже лучше, Фейгин потом скрасит художества Антона; последним, точкой, так сказать, явится Фейгин; и я взял бумаги с неровным почерком. Дверь была заперта и ключ в скважине, никто не мог нас видеть. Позже я здорово пожалел о том, что начал с Антона. Да и вообще о том, что показал бумаги Вике. А тогда я бодро взял в руки ту стопку с небрежным почерком... Это была пьеса. Самая настоящая пьеса, читать было смешно, стыдно, страшно: «Г. Во п р о с : Поясните, пожалуйста, работу вашего фазового ди­ скриминатора.