Сибирские огни № 05 - 1971

и налево. Сновал он между полем пшеницы и березами, сбегающими в лесной овраг. На бегу уши его взлетали и походили на взмахивающие птичьи крылья. И мне думалось —а вдруг взлетит и начнет порхать над по­ лями. Вот будет смеху. Летящая собака. Я хихикнул. Неожиданно Фрам остановился, уши его перестали взлетать. Мне бы бежать к нему сразу, а я тоже остановился. Автоматически. Я знал —нет здесь дичи. Нет, не может быть — рядом большая дерев­ ня. Это так прочно засело в голову, что я сразу и не понял, что оста­ новка была стойка, неумелая первая стойка по незнакомой дичи. По­ няв, я бросился к Фраму. Я бежал, решая страшный вопрос, что пересилит —власть тысяче­ летий, когда собаки охотились только для себя, или власть столетий нелегкой службы человеку. Вернее, о тысячелетиях и столетиях я думал позднее, а тогда на бегу в голове, как орех, стучало одно: «Сорвет стойку, подлец, сорвет!!» И Фрам «сорвал». Первой вылетела тетеревиная матка. Фрам сунулся к тетеревя­ там. Тогда-то подросшие в половину матки тетеревята поднялись. Ра­ зом. Это походило на коричневый взрыв. На лопочущих крыльях тетеревята неслись в березняк, а за ними стлался в беге мой белый, в черном и желтом крапе, сеттер. Вся ком­ пания пронеслась мимо меня и исчезла в лесистом овраге. Поле оста­ лось, как было —желтый квадрат в зеленой раме. За ним сверкали штыки телеантенн. С криком: —Назад! Фрам, назад! —я летел между берез, с тре­ ском— сквозь частый осинник —и вниз, вниз по склону, через пни, валежник, поскальзываясь на грибах. Останавливаюсь, ухватившись за осину, перевожу дыхание и зову, зову... Тишина. Сумерки. Пахнет грибами. Зову —молчание, лишь на дне лога плещется ручей. Я присаживаюсь на черный пенек и сламываю гриб — березовый и рыхлый. Сижу, крошу его в пальцах. Но и тогда еще не явилась мысль о тысячелетиях. Просто я воображаю себе убившегося о дерево Фрама. У меня дрожат руки, и нет сил идти и искать. Плеснул ручей, и кто-то фыркнул. Не веря себе, я вслушиваюсь. Да, да, в ручье кто-то булькает и знакомо фыркает. Я поднимаюсь и с невыразимым облегчением вижу Фрама. Он бредет в воде. Глубина по локотки, хвост парусит течением. Фрам идет, нацелившись носом во что-то невидимое мне. Идет медлен­ но, осторожно — пройдет несколько шагов и остановка, еще несколько шагов... и опять остановка. Станет и замрет с поднятой на шаге ла­ пой, то передней, то задней —какой придется. Я торопливо спускаюсь вниз. Фрам покосился на меня и опять целит носом в невидимое. Я лезу к нему в ручей прямо в ботинках и крепко берусь за ошей­ ник—я уже начинаю понимать, в чем дело. — Вперед,—шепчу я.— Вперед. Шагаем. Дьявольски холодная вода. Вдруг —фрр-р! Из-под куста взлетел тетеревенок и—колом, вверх. Фрам так и вскинулся. Я крепко держу его рванувшееся тело, но темная охотничья душа его неслась за птицей все дальше, туда, где зеленые факелы древесных крон рвут­ ся в небо. Я видел это по его безумным глазам. Чем я могу удержать ее, несдержанную, неопытную?