Сибирские огни № 05 - 1971

— Капитаном. Как дяденька,— указывает на старого корабельщика востроглазый малыш. Капитан, между тем, разглядывает в бинокль что-то на берегу. Все устремляют взоры в том же направлении. Под обрывистым глинистым крутояром со следами павод­ ковых недавних обвалов горит высокий костер, а вокруг него некие существа, похожие на рыжие пни, выделывают бесноватый танец. Среди них просматривается девушка. Похоже, косынкой корабль призывает. Место глухое, от сел, пристаней удаленное. Капитан заспешил в рубку. Корабль- сбавил скорость до самого малого и потихоньку начал подваливать к берегу. Пассажи­ ры заполнили борт. — Закончат вот танец, зажарят на этом костре —и прощай молодость,— предска-. зал кто-то громогласно. Но тут по знаку девушки танец померк. «Пни» присели, затем прилегли и начали выползать из своей рыжеватой коры. Ногами вперед... Обыкновенные ребятишки, дев­ чонки. Целый отряд. Теперь они вместе с вожатой сбежали песчаной косой к урезу воды, восторженно заголосили: — От-кры-тие-е! От-кры-тие-е! Близко к берегу Капитан не рискнул. Еще мель поцелуешь. Спустили шлюпку, и вскоре на палубу поднялись вожатая —молодая хантыйка и возбужденная, горластая орава ее следопытов. Доставили и «открытие» — тяжеленный, целехонький, без единой зазубринки-трещинки мамонтов бивень. — Семи кораблям стреляла —и ни один не остановился,— оправдывалась перед Капитаном девушка.—Последний патрон израсходовала,— открыла она на погляд пере­ ломку-двустволку.— Говорю тогда: «Разводите, ребята, костер, натягивайте на себя мешки и пляшите. Корабль удивится и остановится». — Там... Если копать... Если дальше копаться... Там, может, весь мамонт лежит.,. Замороженный! — азартно выкрикивали следопыты, сверкая чумазыми рожицами. —■- Давайте выкопаем,— расплылась старожителева борода.— На коклетки пропу­ стим, съедим по коклетке—сразу мамонтовая сила прибудет... Пассажиры щупали бивень. Солнце в такую пору долго высматривает, выискивает над горизонтом укромную западенку. Схорониться на пару часов, подремать. На одной щечке спит в эту пору солнце. Второй стережется. Не проспать — петухов взбудить, шмелю крылышки обсу­ шить, елке «свечечку» обогреть. Оттого-то и белые ночи. Оттого на Реке и дивы... Начинаются дивы всегда на изгарном закате, когда солнце — не солнышко уж, а всего косачиная алая бровь над далекими хребтами. Вот и она потихоньку смигнулась, упряталась. Над незабудковой искренностью воды распростерлось — вдали, впереди, между двух берегов — протяженное узкое облачко. Солнце да облака—они старые волхнователи, давние чудотворцы. Вот и сейчас.- Нет, не облачко уже впереди, а крокодил. Розовый крокодил там, вдали, над Рекой. Вон иззубренный хвост над горной грядой извильнулся, вон розовозубая пасть... Есть и лапы. И выпучены в надлобьи глаза. —ч Тьфу ты, господи! —спохватывается зачарованный старожитель.—Это надо же время убить! А буфет этим часом закроют... Капитан перед вахтой обходит корабль. Ночью вахты несут капитаны. На корме собралось население от трех до семи. Тут же и цыганенок. — Трави носовой! — отдает он команду и вослед ущемляет татарчонку-ровесни- ку нос. Азиат не скулит, не робеет. В свою очередь зажимает меж пальцев цыганское ню- хальце и тоже по-уставному командует: — Отдать носовой! — Трррави носовой! — гундосит упрямо цыган. — Отдать носовой! — пыхтит крепышок татарчонок.