Сибирские огни № 05 - 1971

ИУ> сколько воды утекло с того ясного утра, по которому он, юн да зелен, ступил ьпервые на палубу корабля?! «Куда течешь, реченька?!» Было ему в ту пору шестнадцать волшебных годков, шестнадцать зоревы.х, налив- лых, росных яблочков. Раздавались еще и вширь и вразверт его плечи, каменели булы­ жины мускулов, топорщился нецелованный сахарный ус. Любили тогда на Реке бравую кочевряжину: «Слово матрос —мужского рода, завлекательного падежа, ветреного склонения». Полюбила я матроса — Утопиться мне в реке: У матроса папироса. Якоречек на руке. Шло не очень-то вдумчивое холостяцкое соревнование; чьих пристаней больше, где встречают Илюшку иль Кольку околдованные якорьком да тельняшкой Маруси. Итог подводился по осени, по ледоставу. Именные платочки, кисеты, поярковые пер­ чатки, шапки-пыжики и оленьи кисы — вот такие трофеи свидетельствовали в конце навигации о неотразимой вселенской матросской доблести. Самых лучших и самых румяных девчат увозили с собой матросы. На зимние квартиры. Вступали в «законный». Нарожденные матросята были отменно живучи и по первому зубу уже щипали папаньку за зеленый его якорек и просились па речку. Ходил в ту пору наш Капитан на пассажирском пароходе «Сарт», переименован­ ном вскоре во французского «Жана Жореса». В тридцатом году, двадцатипятилетним молодцом, окончил речной техникум, исплавал младшие командные должности и вот уже сорок лет капитанствует на Реке. Каждый ее крутояр, островок, островочек, про­ тока, излучина, оползень прорисованы в памяти тщательней иных карт, «Главной из­ вилиной в черепе» называет он Реку. Грусть и радость его, праздники и будни, даже вовсе окольный иной интерес — все стекается к Ней, все вмещает Она. Шестерых сыновей пересадил старый бакенщик из утлой лодчонки своей на высо­ кие капитанские мостики. Отец родной и власть Советская. Над двумя фамильными капитанами корабли приспустили уже флаги, один по возрасту списан на берег, а трое, встречаясь и расходясь на удельной Реке, на просторной могучей Оби, окликают брат брата световою отмашкой, гудками и вымпелами. И всегда-то в такие минуты вспо­ минается им домик над Томью, голоса легкокрылых чаек, заботливая матушка, про­ пахшие керосином бакенщнковы усы, золотые пески Первореченьки. Многое сберегается в памяти. Первые капитанские годы... Река была поделена на лоцманские участки, и на каждом из них корабли про­ водили лоцманы. Поднимался на мостик неприкасаемый эдакий дядя с соломинкой, застрявшей в похмельных усах, и тогда уж не капитан, а он, дядя, командовал ко­ раблем. — На церкву правься. Видишь, галка сидит на кресте? Правился молодой капитан на церкву. Тщетно в бинокль разыскивал галку. — Теперь на тэт оползень вцеливай. Где зелененька ящерка греется. Вцелнвал па тот оползень... Достоверных карт не имелось, фарватер по каждой весне изменялся — нежданные мели, пески — а лоцманы отнюдь не торопились выдавать молодым капитанам профес* сиоиальных своих секретов. Не только что мели и прочие каверзы, козни, подвохи реч­ ные, но даже названия прибрежных селений утаивали. — Какая, дядя, деревня? — Деревянная,— приготовлен ответ у лоцмана. — А это какая? — Береговая. Вот так всю дорогу... Особо настырных и неотступных побивали советом: