Сибирские огни № 05 - 1971

Едем дальше. Город за окном. Ни завтра, ни когда бы то ни было я не стану его анализировать, проверять, препарировать, раскладывать по полкам... Зажмуриваюсь. Но свет проникает в глаза, не спрячешься, ни от чего не спря­ чешься... Этот свет, электрические солнца над нашей планетой! Свет лампы вспоминаю я, свет настольной лампы в мамином доме, под лампой я раскладывал свои первые расчеты... Так ясно все, четко и стройно на пятачке света под настольной лампой, расчеты — такой логичный, строгий, ясный мир, и этот пятачок знания, этот круг света все более расширяется, ощутимо для тебя рас­ ширяется. когда прикладываются точные методы, научные методы к окружающему пятачок полумраку. И ты начинаешь верить, что и во всем несложно добиться той же ясности и четкости, к какой дело идет в твоих блокнотах; жизнь кажется хаосом по сравнению с твоими расчетами, вроде плохо, нечетко она устроена, и ты берешься посредством тех же простых операций понять ее и организовать, вычислить все и навести, таким образом, повсюду полную ясность. То, что жизнь сложнее и тонь­ ше, уже не приходит тебе в голову! Ослепление спадает у Тех, кто постепенно узнает силу и слабость нового кумира... Фейгин, Антон, я — мы еще только захвачены его при­ тяжением, его темпом, его блеском,— ослеплены, летим на этот свет, обжигаем крылышки... Рационализм. «Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно...» Я все не открываю глаза. Да, грядущий век входит в наши дела, в наши дома и постели; вы­ держим ли мы собственноручно создаваемое нами испытание? Выдержу ли я эту проверку? Ослепленный, я сделал то, чего нельзя делать, я применил к людям то. что к ним неприменимо, я считал, что нет запретных областей, куда я не вправе вмешаться с привычным мне инструментом, что все мне дозволено... „ Я уловил сигнал бедствия, тревожный импульс, я без промедления стал действовать,— но я нс заметил, что сам образ действий моих — про­ должение той же беды... А Таня, Таня! Я любил — и я решал техническую задачу, моделиро­ вал любимую, и тут ставил эксперимент; я хотел счастья, хотел, чтоб было хорошо, чтоб ушла горечь, как из полыни за долгую нашу зиму; и было хорошо, я был счастлив, и она пела, пела она, пела, и это сделал я, но если б забыть, как я сделал это! Я описал ее формулой, заменил ее схемой,— и потерял ее для себя, снег, который я добыл из глубины, от самой земли, стал безвкусным, выпил я из него весь весенний дух... Здесь тоже эксперимент и тоже поражение. Да, да, я победитель, знаю... Победитель не получает ничего? Нет. Здесь победитель теряет все... Задаешь себе вопросы, на которые нет немедленных и простых от­ ветов... Любители однозначных ответов легко выбирают себе то или дру­ гое. Но это не лучший способ. Такие вопросы — для познания. «Я мыс­ лю — следовательно...» Значит,— понять! Да, прекрасная была формула, четкий и ясный лозунг у поколения, которое училось по нему читать! И вот— мы не рабы, рабы — не мы. -С этим покончено. Но тревожный импульс приходит к нам, тревожный сигнал... Были и давно оракулы по этой части, да ошибались. Не сокру