Сибирские огни № 05 - 1971

Его глаза. Этот удар точно рассчитан, его и Толя оценил, сейчас будет самое главное... Еще немного. Еще минута, он уже поправляет галстук, встает.- Он напуган. Но это слишком легкая победа, на такую я не согласен, получается не совсем то, чего я хочу. Пусть не думает, что я его шантажирую. — Молодые узнают, Грач, например, как они это воспримут? Он понял, он сразу распускает галстук и садится. Если не шантаж, то в чем же дело, соображает он; я читаю его мысли, это несложно, ведь я бы думал точно так же... — Ну что ты придаешь этому такое значение,—говорит он,—все равно шеф будет доктором. Не понимаю, какая тебе разница... Лишь б^ наверху не стало известно, а Грач —что мне до него... И тут я начинаю импровизировать, я отступаю от сценария; я про­ должаю сдавать свои позиции, намеренно сдаю все укрепления и бро­ саю оружие, а ведь у меня такое имелось оружие —вот только-только я его оставил — что победа наверняка была бы за мной; я выхожу к нему с голыми руками и один на один, мне нужна победа чистая и явная, в этом эксперименте важен для меня чистый результат, безо вся­ ких поправок, я ведь хочу знать —каков я, ведь Антон —это я... — Пойми,— говорю я,—ведь это молодых развратит, ты же знаешь, что происходит сейчас с Грачом, а что будет с ним, когда он узнает об этой истории? Пусть мы такие, но надо же сделать что-то для них! Жду... Наконец, блок оживает, схема подает первые признаки жиз­ ни; импульс на выходе еще слабый, незначительный по амплитуде, пе­ редний фронт пологий, а задний —совсем неизвестно что, сплошная ко- лебалка, но это уже импульс, это уже нечто новое, не случайная наводка! Происходит невероятное, нет, происходит именно то, чего я хочу, о чем я мечтаю, происходит то единственное, чего я хочу; и все-таки я поражен, разве можно не удивиться, когда, наконец, сбывается самое главное твое желание... Антон поднимается: — Иу, пойдем, пожалуй... Все это казалось сначала только шуткой, я играл, забавлялся, по­ том это вдруг оборачивалось серьезно, слишком серьезно, невероятно серьезно, и я хотел снова превратить все это в шутку, и, бывало, опять мне начинало казаться, что здесь только хохма, ничего больше; и вне­ запно снова — серьезное, и мое беспокойство, и Викины страхи; за сле­ дующим поворотом опять виделась нам шутка, настроение поднималось, но уже нельзя было остановиться, все больше скорость, все крупнее игра; и все серьезнее и тяжелее за каждым поворотом... И вот уж пятый день этой гонки, и нет впереди поворотов, на которые можно бы пона­ деяться,— а вдруг там вновь все обернется шуткой, нет впереди пово­ ротов; конец, финиш, только финишная прямая впереди, и другого пу­ ти —нет... 3.30 дня Мы идем по коридору. Финишная прямая —наш длинный коридор; дверь кабинета шефа в его темной глубине... Мельком — на часы. Я в графике.