Сибирские огни № 04 - 1971

Морозная лунная сизая ночь, колючие звезды мерцают, и грустно-далеким забытым звоночком лучшая песнь воскресает. Та песня забылась, но вспомнился след в таком же заснеженном поле стояла девчонка семнадцати лет и слушала песню о воле. Кто выдумал песню, неведомо мне. Ее — без конца и начала,— должно быть, снега поверяли'луне, а может, луна излучала. Но, кажется, я понимала ее и верила, ей откликаясь, что сбудется, сбудется счастье мое... Я в том и теперь не раскаюсь. Как долго меня не видала луна в открытом заснеженном поле! И если «Откуда ты?» — спросит она, Отвечу: «Иду из неволи». Из горького плена запретной любви, с которой пора расставаться: уже оперяются те соловьи, что детям моим пригодятся. Рассмейся, любимый! Луна, закатись! — любовь-то была без ответа... И все же в мою торопливую жизнь высоким вошла она светом, душе подарила два тайных крыла: ведь миру незримо паренье. Я горькою эту любовь назвала. Но счастлива я озареньем! Как долге меня не держали снега под сизой луною во поле. Снежинки сверкают, должно быть, века... А я вот иду из неволи. Из трудного плена хлопот и забот — сама выбирала оковы. Но если бы верить уметь наперед в свое сокровенное слово, из тех, что рождались в веселой груди, из тех, что из стона рождались! Ведь все, что изведано мною в пути,— колеса и росы, снега и дожди — в словах этих робких остались. Пусть главное слово ко мне не пришло, не я его людям сказала, я счастлива тем, что меня оно жгло, и тем, что его я искала. А лунная песня звенит и звенит, и вновь обещает удачи,