Сибирские огни № 04 - 1971

входа в ресторан, будто швейцар. Все у нее было, что полагается— и гла­ за, и нос, и даже метла была к ней прислонена; кто-то катал там еще большой снежный шар, я видел, как хорошо, пластом, налипает влаж­ ный снег. Я присмотрелся и увидел, что катают официантки, белые передники, белые наколки; они были без пальто, весна... — Полежи спокойно, я тебе что-то расскажу... Про себя. Я ведь не слишком обрадовался, когда ты сказала, что у тебя нет хлеба для наше­ го праздничного обеда и купить его придется мне... Ну конечно, ты это заметила, но ведь я пошел все-таки за ним без звука, правда? Слушай дальше. Я набрасываю куртку, выскакиваю во двор,—все нормально, бе- гу себе,— все обыкновенно. И вдруг —будто ничего не узнаю. Даже стал проверять себя, попаду ли в магазин. Мир другой. Другая была дверь у «Гастронома». Дома другие, даже день —другой. Другое число, пред­ ставь себе! Понимаешь, ведь это я за хлебом шел, за хлебом! Не за чем- нибудь. Это ж сам хлеб. И вот вдруг —чувство дома, понимаешь, дома, V. вкус жизни настоящий... И пршел я по другой твоей улице, совсем я ее не узнал; взял хлеб, пошел обратно... Это было в другом времени и дру­ гом пространстве, я вдруг начал жить —мне будто дозволено вдруг было пожить —другой своей жизнью; понимаешь, она моя жизнь, но не та, на которую я заведен; мой же график, но из другой точки проведенный; я вспоминаю сейчас —и опять волнуюсь. Понимаешь, я побывал в дру­ гой своей жизни, в другом вполне вероятном, варианте своей жизни; слу­ чайность—мы с тобой не встретились раньше,—и вот я живу нынешний свой вариант, а ты —свой; а там —представляешь —у нас общий дом и общий хлеб... Когда мы сели за стол —эта жизнь еще продолжалась, и потом тоже... Только когда мы уснули на минуту —тогда и свершился переход; не обижайся, это ведь нам не подвластно; пойми, иначе и быть не могло, иначе как же вернулся бы я обратно в нынешнюю жизнь. Сон — именно та штука, посредством которой такие вещи и делаются, это еще с Золушки идет, полночь и прочее колдовство, правда, Татьяна, правда, Дарья... — Да нет, я не потому спрашиваю, что не верю, и не так просто, и вовсе уж не для самоутверждения, хотя, кто знает... Я правда хочу убедиться и слышать хочу, все время, ты пойми, что это для меня значит! Да ты хоть бы раз произнесла, хоть бы раз ответила, ну,—смешно ска­ зать,—чтобы отвязаться от меня, что ли, мне уж совестно, я совсем буд­ то мальчишка! Пойми как парадоксально: впервые это слово для меня что-то значит, а не звук пустой, и как я ни бьюсь —не могу его услышать! Последовала двойная пауза, вдвое больше, чем обычно,—к тем я уже привык,—и она ответила, наконец. Слово она опять не произнесла! Зато сказала: «Не так, как ты». Потом еще две, три паузы, я ждал, склонившись над ней; и— едва слышно: «Совсем иначе, чем ты...» Я за­ мер, я был сбит с толку совершенно; и—никаких объяснений, она за­ молчала, укрылась от меня прочно (закрыла глаза), ушла за тридевять земель; никаких объяснений, ничего я не добился! Капля в углу закрытого глаза, все растущая капля, закатывающаяся за ресницу, на покрытое синей тушыо веко, я смотрел на нее, как заво­ роженный, она росла, я не понимал, почему капля растет, набухает, а она росла быстро, неудержимо...