Сибирские огни № 04 - 1971

ние слова; но тут я увидел ее лицо и понял, что начисто потеряно завое­ ванное накануне, мы снова в исходной точке. Я попытался прикоснуть­ ся к ней. — Опять? —сказала она.—Ты опять, Миха? Но я уже не^мог сдержаться. Мне казалось, стоит поцеловать ее — и вчерашнее вернется, не может быть, чтобы она сразу не вспом­ нила все. — Перестань! — она терла щеку перчаткой там, где я поцеловал. Я схватил ее за руки, не удержал равновесия, шагнул мимо тропы и провалился в снег. Ожидание холода в ботинке. Я отпустил ее руки, выбрался на тропу. Она усмехнулась. Голубые глаза ее нервно щурились на солнце, волосы —под платком, рот растянут зло и бессмысленно; она была не­ красива. Я поймал себя на том, что решаю тактическую задачу, ищу опти­ мальную линию поведения; но слишком мало я знал Таню, какой уж там оптимум; и я пошел по самому элементарному пути, Коржев всегда учил нас: решение сложной проблемы следует начинать с закона Ома и таблицы умножения; знал бы Коржев, что здесь, на тропе, я восполь­ зовался его общим правилом; итак, я начал с закона Ома —я просто замолчал, я шагал рядом, не говоря ни слова и не касаясь Тани, смот­ рел себе по сторонам и ни разу —в ее сторону. Мы шли долго; выбрались к железнодорожным путям, рельсы блес­ нули нам в глаза под ярким утренним солнцем; явственно пахло от шпал мазутом, верный знак тепла и весны; и снова вступили в лес. Таня шагала напрямик по льду, первым мелким лужам, появившимся на по­ лянах, по белому снегу в чаще и совсем уже серому, пористому,—на открытых местах; тропа карабкалась по пригоркам и оврагам, однако я ни разу не помог Тане, это немалого мне стоило, но я держался; но вот уже у самой реки она сделала,—я ведь наблюдал за ней все время, все время, за каждым ее движением,— и вот она сделала короткий жест, просто взмахнула чуть рукой... и я поддержал ее! —она как будто и не оперлась на мою руку, отказалась от моей руки, да, точно, отказалась, я даже остановился, спросил себя,—верно ли я поступаю? —но тут она сразу заговорила, эффект не заставил себя ждать, голос у нее был — чудо, она заговорила так радостно, словно я освободил ее своей рукой от обета молчания: — Скворец зовет! Вот чертенок, когда он успел, только ведь по­ теплело! Скворец зовет, слышишь, слышишь? Ну, неужели ж нет? Я прислушался; мое знание птиц, как уже сказано, ограничено тем видом, что летает у нас в зале,—да и то мне их представил Толя. И вдруг я услышал! Да так громко. Она снова заговорила: — Ну что он все кричит, будто пить просит! Столько кругом воды... Я смотрел в ее глаза, ее весенние глаза, красивые глаза... Это не Совещание у шефа, мне было трудно —но нет, я 'пересилил себя. Не смотреть на нее так, не поддаваться, напротив,— еще чуть рациональ­ нее; горечь исчезнет, ничего, это только на минуту,—пересилить себя, рато потом совсем будет хорошо, совсем ведь будет хорошо,—обяза­ тельно должно быть хорошо, если она будет хорошей, к чему я и веду... Не торопить, не прикасаться к ней, не приставать со словами; спокой­ но; безразличие, холодность, наплевать мне на тебя, я люблю тебя, ты не нужна мне, я не могу без тебя; так, так, еще немного; она придет, она сама приде'г, вот увидишь. Спустившись на лед, мы смотрели, как купаются в проруби ребята