Сибирские огни № 04 - 1971

На кухонном столе я обнаружил записку: «Вам, всем. Третий раз прихожу сюда в гости и не могу застать. Прошу явиться ко мне сегод­ ня (29.111) кушать большую утку, которую я (лично) купила, находясь в гастрономе. Очень жду, Лариса. Р. Э. Вина попьем». Внизу была при­ писка, сделанная моей женой: «Мы там. Ц.». «Ц.» —это значит —целую. 9.20 вечера >— А ну, кому крыло, кому крылышко? — Угощайтесь, дорогие гости, ешьте, кто считает... — Эй, Антон! Зевнешь ведь. — Простите, это индейка? Ах, страус! Все шло, как обычно, как на всех наших субботних сборищах. Стол с разнокалиберной посудой, обильное угощение, наша компания (все любят поесть). Теперь к нам добавились еще и Таня с мужем: кажется, их приняли хорошо,—к тому времени, когда я пришел, они стали здесь совсем своими. С мужем Алешей я уже познакомился —я ведь давал ему прикуривать на остановке. В лицо Тани я старался не вглядывать­ ся, я был женатым человеком и знал, как встречаются супруги после разлуки. Итак, все шло обыкновенно,—о чем я уже »сказал. Только Фейгин меня вдруг удивил; потребовалось разрезать пышную, лоснящуюся, в багровой корочке утку, и никто, конечно, не решался это сделать, все мы были в этом не специалисты, и неожиданно встал Фейгин, взял по ножу в каждую руку (у Ларисы водились длинные, миллиметров по триста пятьдесят, кухонные ножи) и, орудуя ими одновременно, реши­ тельно поделил утку на куски, решительно и довольно ловко; женщины пришли в восторг, а я подумал —не ошибся ли я в своих рассуждени­ ях о йем. Я чуть не изменил мнение о Фейгине, но тут я заметил, как он посмотрел на Ларису, такая наивная гордость была в его глазах и такое смирение, что сразу все встало на свое место, я отмахнулся от всяких сомнений и попросил у Ларисы прекрасную уткину деталь, ко­ торая у людей называется плечом, кажется. Лариса была печальна, как всегда, а глаза ее были печальнее обычного, зато руки были бы­ стры,—когда она передавала мне тарелку, это были лоркие руки хо­ зяйки дома. Если мы собирались, можно сказать, в полном составе, неизбежно получалось скучновато,—мы чего-то недоговаривали, трепались на не­ обязательные темы, держались, разумеется, не так, как тогда, скажем, у Татьяны... Все было чинно; подаренный мною медведь сидел на сво­ ем месте и смотрел на нас. Жена моя была лучше всех —и я понимал это, что и считаю нужным отметить; да, она была лучше всех; я смот­ рел на ее лицо, слушал ее голос, и платье ее мне тоже нравилось; я чув­ ствовал себя Пигмалионом. Зря мы собрались, думал я в то же время, слишком сложно, слишком противоречиво было все во мне; лучше бы нам не собираться вот так вместе; да наши жены считают это необхо­ димым,— семейные вечера с утками-гусями, с разговорами о детях и другими столь же бесплодными занятиями. Я беспокоился о Валентине, но мне все не давали встать из-за стола; наконец, я вырвался (дегустация утки достигла экстремальной точки) и прошел в дальнюю комнату, где в двух одинаковых кроватках