Сибирские огни № 04 - 1971

бурет скрипит под ней и’постукивает об пол одной своей деревянной ногой, которая короче других, будто предводитель пиратов. Я покопал- ся у себя на столе, я перекладывал бумаги с левого фланга на правый и обратно, выждал, сколько мне показалось нужным,—хотя все это и не нужно было никому, наверняка так,—встал и подошел к окну. Ком­ ната наша на самом верхнем этаже; это окно, можно сказать, венчает левый верхний угол фасада здания; ветры всегда, сколько я помню, дуют в лицо нам, прямо в окно; и сегодня, разумеется, от него несло стужей, хотя вообще в лаборатории было тепло. Я стоял, подняв плечи и засунув руки в карманы,—в самом деле было холодно стоять у окна; смотрел вниз, на занесенные снегом цветники перед зданием, и вперед, где сужался к лесу проспект. Тут у нас, как смотр науки, слева и справа корпуса нашего института. А дальше идет лес, над ним возвышается в глубине узкая пятнадцатиэтажная коробка гостиницы, и снова лес, пока не начнется река. Я добрался взглядом до реки и смотрел теперь уж только туда, поверх наших корпусов, леса, гостиницы, поверх них, только на реку. Но ее не было видно, как и всегда в морозные дни: туман закрывал берег, остров, мыс, который должен темнеть справа, а сейчас там только белым-бело, белый сугроб тумана. Холодом веяло в лицо от стекла, и ветер дул на меня изо всех щелей нашего окна, но тут такие туманы, что долго еще будет дуть ветер —не разгонит. Я повернулся к Вике, она сидела ко мне спиной,—немного полная, пожалуй, особенно в последнее время она располнела; белый воротни­ чок поверх коричневого с белой полоской пуловера; я успел сообщить Вике утром, еще в том минусовом времени, пока ничего не началось, как ей здорово все это идет, и она ответила со своей улыбочкой: «Антон подарил». Табурет стукнул своей деревянной ногой, Вика резко оберну­ лась,—она чувствует, когда я смотрю на нее, мы уж не первый Год ра­ ботаем вместе; обернулась —улыбочка —«Гм!» —и откинулась назад, упершись локтями в стол. Белое — коричневое —и еще белая полосоч­ ка. Да, здорово это ей идет. Она симпатичная, моя Вика, хотя приче­ ска, глаза и все такое —обычный сегодняшний стандарт, но ей это идет; вот губы — велики, потому-то я и твержу про ее улыбку, нр, может, они придают какую-то оригинальность? Итак, я привычно отве­ тил ей кивком, дал о?бой, дескать, все в порядке, работай; она сня­ ла свою улыбку, табурет простучал, что ему положено, Вика отвер­ нулась к своим приборам. Я еще немного посмотрел в ее угол, обвел глц- зами лабораторию; наша комната называется «шестьсот семнадцатая», это ее номер, и мы с Викой —«из шестьсот семнадцатой», это самый точный адрес, какой у нас здесь может быть; осциллографы, самопис­ цы, генераторы, индикаторы и прочие вольтметры-амперметры и кноп­ ки-лампочки, и кабели, и провода, железо, медь, стекло, синтетика... Потом я снова отвернулся к окну, попытался разглядеть реку, вздох­ нул печально, на что табурет тотчас ответил, и потом уж молчал, не забывался. Прислонился лбом к стеклу, холодно стало голове и принт*- но, мысли стали холодные и прозрачные, льдинки, а не мысли. Качнул­ ся назад, лоб еще был холодный, а в стекле появилось мое лицо, ни­ чего особенного,—видно, что начал лысеть, да не лысый пока нисколеч­ ко, видно, что устал, да совсем, пока не усталый. Странно, однажды мне сказали, будто мы с Викой здорово подходим друг другу. Так это р было сказано: «здорово»; не «очень» или там «вполне», а здорово. Мо­ жет, и правда. Вполне возможно. Давно уж она у меня работает, чещ же удивляться... у/ На столе у меня теперь уж совсем не было порядка. Я сел и стад раскладывать бумаги, на сей раз я делал это с каким-то смыслом, по